Девочка-лед

Глажу ее по волосам и вспоминаю, чего стоило моей матери отправить Екатерину на принудительное лечение. И нет, речь не о деньгах. Сложность в том, что очень трудно повлиять на человека, который не хочет выбираться из той ямы, в которой оказался по собственной воле. Алена не знает, но Лисицына-старшая не раз срывалась во время лечения. Однажды даже пыталась сбежать из клиники, устроив там целое шоу. Такую истерику закатила, что персонал до сих пор в шоке.

— Лиса, мне надо тебе кое-что сказать.

— М? — она кладет голову мне на грудь и я дотрагиваюсь губами до ее лба.

— Савелию стало хуже…

Больно произносить эти слова, но, к сожалению, от правды, жалящей внутренности, никуда не деться. Жалко мелкого до невозможного! Душа в клочья, когда я смотрю на то, как он мучается.

— Бедный мальчик…

— Мать сейчас занимается Мишей, у Сергея горят контракты, не вырваться на этой неделе.

— Брата в Германию повезешь ты? — она рисует пальчиком незамысловатые узоры на моей руке. Сама догадалась.

— Да. Решили ехать туда, там хотя бы есть связи. Поеду, оформимся в клинику и пройдем обследование. Потом меня сменит Серега. Думаю, как раз к выпускному и вернусь.

Мы молчим, и молчание это тягостное, наполненное острыми переживаниями, тревогой и болью.

— С ним ведь все будет хорошо? — ее голос дрожит, и в этот момент у меня самого будто расплавленный жидкий свинец разливается под ребрами.

— Надеюсь, что да. Порой только и остается, что уповать на удачу. Слушай, Ален, — прочищаю горло, — хотел отдать потом, но сегодня передумал. Покоя не даст точно.

Достаю из рюкзака красную бархатную коробочку, открываю и наблюдаю за реакцией своей девчонки, потому что выбирал подарок очень долго.

— Ром, — Лисица в недоумении открывает рот, смотрит на меня растерянно, — он безумно красивый, но я не могу его принять.

— Что еще за глупости, конечно можешь! Это в честь выпускного.

Пока она пытается возразить, жестом фокусника защелкиваю на тонком запястье маленький замочек. Главное, что размер подошел.

— Он же золотой и явно очень дорогой, Ром, зачем… — хмурит брови и качает головой, разглядывая браслет.

Иногда мне кажется, что внутри нее живет маленький, ворчливый бухгалтер.

— Я купил его на свои деньги, если тебя это беспокоит, — отчитываюсь, любуясь тем, как мило смотрится эта вещица на ее руке.

— Не для того ты выиграл международную олимпиаду по экономике, — продолжает противничать.

— Приз мой и на что потратить выигрыш — решать тоже мне. Не преувеличивай стоимость этой безделушки, — отмахиваюсь и касаюсь губами тыльной стороны ее ладони. — Не возьмешь — серьезно обижусь, Ален.

— Ты… — она тяжело вздыхает, — совсем меня избаловал. Цветы, кафе, подарки. То игрушка с меня ростом, теперь золото. Не надо так тратиться на меня, Ром, пожалуйста.

— Привыкай…

— Не могу, — признается, трепетно поглаживая пальцами браслет. — Знаешь, как мне грустно, когда я выкидываю твои букеты.

— Лиса, это всего лишь цветы, — смеюсь, притягивая девчонку к себе.

— Я каждый раз чуть ли не плачу, глядя на то, как они вянут.

— Ну этого еще не хватало, — обнимаю ее и вдыхаю запах волос, от которого мои легкие болезненно сворачиваются.

— Спасибо, — тихо шепчет она, улыбаясь. — Браслет — чудесный, но теперь я буду постоянно переживать о том, что случайно его потеряю.

Закатываю глаза.

— Глупенькая, это ведь всего лишь побрякушка. — пытаюсь объяснить ей. Но, зная Лисицыну, почти уверен в том, что она и впрямь будет трястись из-за такой мелочи.

Отодвигается и смотрит на свое запястье. Крутит лепестки, любуется. Похоже, украшение действительно ей нравится, чему я несказанно рад. В очередной раз благодарит и коротко целует меня в губы.

— А еще, — прошу я, оглаживая пальцами острый подбородок.

Она снова дарит мне поцелуй. Я отвечаю, и в итоге, спустя минуту мы ложимся на примятую одеялом траву. Наслаждаемся объятиями друг друга, целуемся. Медленно и неторопливо, но потом этого становится катастрофически мало. Робкие, несмелые прикосновения Алены распаляют не на шутку. Дразнят. Бьют по оголенным нервам, вынуждая думать о нас с ней в определенном ключе.

Ее запах, губы, веснушки, голос… С ума схожу от этой девчонки! Никогда и никого не хотел так сильно. Никогда и никого так не любил. Говоря по правде, мой мышечный орган конусообразной формы, расположенный в левой части грудной клетки, вообще не имел понятия о том, что это такое. До нее я не чувствовал ничего подобного.

Горячо и настойчиво целую розовые уста, сжимаю хрупкое, худенькое тело в своих руках. Пальцы пробираются под сарафан, скользят по бархатной коже бедра.

Никому не отдам ее. Вернусь из Германии и привяжу к себе навсегда. У меня уже и план есть, никуда не денется.

Переключаюсь на тонкую шею, покрываю ее жадными поцелуями. Не сдержав порыв, оставляю на коже маленький след, и едва не еду крышей окончательно, когда в этот самый момент с ее губ непроизвольно срывается нечто прекрасное.

— Детка…

Как же невероятно тяжело держать себя в руках, ведь прямо сейчас она подо мной: красивая, нежная, такая отзывчивая, желанная.