Девочка Лютого (СИ)

– В чем дело, Карина? Ты можешь объяснить? Ты хоть представляешь, что я успел передумать, пока до тебя дозванивался? Что я тебя вчера напугал, сделал больно, что-то тебе повредил… Мы можем съездить в больницу прямо сейчас…

– Нет! – этого еще не хватало. – У меня ничего не болит!

– Или ты решила, что я не способен разрулить ситуацию с Каплиным? Тебе нужно просто немного подождать, мы с полицией уже работаем над этим…

Макс и полиция. Снова.

– Тебе что-нибудь говорит имя Анатолия Смолина? – решаюсь я задать свой вопрос.

Пауза.

– Нет, впервые слышу. Но, судя по тому, что ты Карина Смолина, речь о твоем родственнике.

Не слышал? Или забыл? Что нам до чужих людей, не так ли?

– Это мой отец. Его сбил насмерть мотоцикл, которым управлял Сергей Меркушкин.

Еще одна пауза, длиннее и тяжелее.

– Я соболезную. Какой реакции ты от меня сейчас ждешь? Я не понимаю. Причем тут твой побег? Какоео он имеет к этому отношение?

– Самое прямое! – взрываюсь я. – Или ты думаешь я могу спокойно находиться рядом с человеком, который не дал этому уроду сесть в тюрьму?

Я так нервничаю, что прокалываю палец острым краем брелока Лизиных ключей, которые я то достаю из кармана, то кладу обратно.

– Так. Вот, значит, что, – голос Макса преисполняется яда. – А ты, Кристина, крайне непоследовательна. Ты обвиняла меня в стереотипах, в зашоренности, в поспешно сделанных выводах, а сама ничем не лучше.

– Не лучше? – кричу в трубку. – Да я все эти годы при воспоминании о том дне начинаю задыхаться, я шарахаюсь от каждого мотоцикла! Меня трясти начинает, даже когда я просто смотрю на твой мотоциклетный шлем в прихожей!

– Надо было сказать, Карина! И я бы его убрал! – рявкает Лютаев.

– Дело не в шлеме! – запальчиво отвечаю я.

– Именно в нем, Карина! Это показатель того, что ты не готова разговаривать! Ты и сейчас сбежала!

– А какой реакции ты от меня ждешь? – перефразирую я Макса.

Лютаев бросает слова будто тяжелые камни:

– Давай говорить откровенно: ты вообще не собиралась ничего объяснять, и возвращаться не собиралась тоже. Меня это не устраивает. Говори, где ты. Я приеду, и мы все обсудим дома. Не заставляй меня принимать меры, о которых я говорил.

У меня в голове происходит затмение, не иначе, потому что я выплевываю такую гадость, которую на самом деле не думаю:

– А то что? Какие это меры? Тянет научить меня послушанию? И какие методы ты предпочитаешь: как у Комолова или как у Каплина?

Вываливаю и сама пугаюсь того, что говорю.

– Все. Не ищи меня! – и бросаю трубку.

Обнаруживаю себя раскачивающейся на скамейке возле Лизиного подъезда, по щекам текут слезы.

Разбитое сердце — это больно.

Надо идти в квартиру, пореветь можно и там.

Но не успеваю я даже подняться, как над самым ухом раздается гундосый голос:

– Какая удача!

Прежде чем я поворачиваюсь, чтобы уточнить, ко мне ли обращаются, все меркнет перед глазами.

Глава 47. Элитка во всей красе

Затылок больно.

Еще не открыв глаза, понимаю, что все плохо. Я в каком-то вонючем ящике, не могу даже ноги выпрямить.

Осторожно разлепляю веки. Темно, как я и думала. Но тут меня резко встряхивает, и сопоставив гул, который до меня доносится, догадываюсь, что я в багажнике. Пытаюсь ощупать все вокруг. Так и есть, резиновые коврики подо мной, подходящая форма стен.

Знакомый звук, похожий на хлопанье дверцей. Дно подо мной вздрагивает.

Кажется, приехали.

Лихорадочно соображаю.

Может, прикинуться, что я еще без сознания, усыпить бдительность и попытаться сбежать? Но я не успеваю воплотить свой план.

Когда крышка багажника неожиданно открывается, мне в лицо ударяет вечерений свет. Он не очень яркий, но после темноты кажется мне ослепительным, и я автоматически морщусь.

– Очнулась, сучка? Вылезай!

Злобное лицо Каплина не предвещает мне ничего хорошего.

– Куда ты меня привез?

– Туда, где тебе самое место. Вылезай давай!

Ярослав достает из-за пояса и наставляет на меня пистолет. Выглядит он как настоящий. Спорить, по крайней мере, он желание отбивает.

Осторожно выбираюсь из багажника, конечности не успели затечь, значит, мы уехали куда-то недалеко. Быстро оглядываюсь вокруг в поисках направления для побега. Вокруг забор, мы во дворе чьего-то дома, ворота закрыты. За оградой видны только макушки деревьев и крыши других особняков. Мы на Элитке.

Плохо. У меня нет шансов отсюда выбраться, а полиция не будет просто так вламываться в эти дома. Да и кто меня искать будет. Пока мама не вернется, никто не спохватится.

– А ну пошла вперед, шмара, – Ярослав указывает мне направление пушкой. – Быстро в дом! Нечего тут светить!

Не дождавшись от меня мгновенной реакции, он пихает меня в сторону особняка.

– Пошли, пошли.

На двери кодовый замок. Стоит двери открыться, как в нос ударяет странный запах. Не могу разобрать, чем конкретно пахнет, кроме моющего средства, но эта вонь вызывает у меня рвотные позывы.

– Что? Не нравится? Это ненадолго, – агрессивно обещает мне Каплин. – Привыкай, это теперь твой дом.

Он мерзко гогочет, а меня начинает колотить.

Что это за место?

Мне кажется, или из темноты до меня доносятся плачь и стоны?