Девочка Лютого (СИ)

Но стоит только уроду выйти за дверь, как стекло в окне разбивается, и с улицы в комнату заглядывает фигура в балаклаве. Мое сердце замирает. Но фигура снова исчезает, и я начинаю кричать, чтобы меня заметили! Как же так? Как он мог меня не увидеть?

Я кричу так, что у меня закладывает уши, наверно, поэтому я не слышу, топота ног до тех пор, пока толпа мужиков в форме не врывается ко мне в комнату.

Почти у всех закрыты лица, кроме двоих. У одного нашивка «СОБР», а у другого знакомые зеленые глаза.

– Девочка моя! Тихо-тихо! Все уже кончилось! – Макс оказывается рядом со мной в мгновение ока. Он прижимает меня к себе, пока с моими наручниками возится второй. Увидев, какие следы остаются от наручников на моих запястьях, Макс стискивает зубы. Он бережно поднимает на руки.

– Он сказал, ты за мной не придешь, – всхлипываю я, пытаясь вжаться в него посильнее.

– Ну, конечно, приду. Как я могу за тобой не прийти, Нефертити?

Вместе со мной на руках, Макс выходит в коридор, и я прячу лицо у него на груди. Не хочу видеть истерзанных девушек, не хочу смотреть корчащегося в наручниках Дохлого, который сплевывает кровью.

– С остальными что? – уточняет у Макса тот, что с нашивкой.

Чувствую, как Макс пожимает плечами:

– По закону. И проследите, чтобы на новом месте обитания все узнали, за что парни сели.

Мужик одобрительно кивает и испаряется заниматься своими прямыми обязанностями.

На улице я жадно хватаю ртом воздух. Оказывается, я уже почти не верила, что смогу вдохнуть что-то кроме той вони. Краем глаза вижу, как сажают в автозак освобожденных девчонок. Их много, не меньше десятка.

– А Каплин? – в ужасе спрашиваю я. – Его не было в доме?

– Все хорошо, его уже взяли.

– А… мне не надо никакие показания давать?

– Конечно, надо, девочка. Но не сегодня. И тебе, и мне надо успокоиться. Господи, – он стискивает меня. – Я так боялся не успеть. Поехали домой, малыш. Хватит, набегалась. Нам еще предстоит сложный разговор.

Я тут же вспоминаю, почему сбежала от Лютаева. Все запутывается еще больше. Но прямо сейчас я не могу принимать никаких решений или думать о нас. Мне просто нужно прийти в себя. И сейчас я не готова остаться одна. Без Макса.

Домой так домой.

– Как ты меня нашел?

– Я стал искать тебя сразу, как только понял, что ты сбежала.

– Но мы же с тобой разругались…

– Глупенькая. Я все равно искал, поднял видео со всех камер во дворе, нашел того таксиста. Никогда так не делай! Девочка, ты не представляешь, что я пережил, когда Раевский мне сказал, что не может до тебя дозвониться.

Да, мы должны были созвониться…

Так и не выпуская меня из рук, Макс забирается в машину, похожую на уазик. Прижимаясь ухом к его груди, я не могу перестать слушать стук его сердца, который чувствую даже сквозь защитные накладки. Его сердцебиение постепенно успокаивается, а вместе с ним и я. Мы едем, и Лютаев время от времени целует меня тот в макушку, то в лоб, то в висок, не обращая внимания на то, что я грязная и потная.

Да, потом мне снова будет страшно и больно. Но сейчас все чего я хочу, это быть дома, выпить чай, искупаться и прижаться к Максу.

Лютаев гладит меня по голове, эти прикосновения дарят прекрасное чувство, что я не одна, и закутываясь в эти ощущения, я отключаюсь.

Глава 49. Дома

Когда нас высаживают во дворе дома, я нарочно вцепляюсь покрепче в Макса, но он и не думает выпускать меня из рук. Я молчу весь путь до его квартиры. Лютаев проносит меня сразу в ванную.

Он сажает меня на бортик ванны, стаскивает обувь и одежду, настраивает температуру в душе, снова берет на руки и вместе со мной встает под воду.

Минут десять мы просто стоим омываемые струями, а потом Макс купает меня как маленькую, даже волосы моет, бережно перебирая пряди. Я позволяю делать ему все, что он хочет, лишь бы забыть мерзкие прикосновения Каплина и взгляды Дохлого.

– Девочка моя, – Макс берет мое лицо в ладони и осторожно целует меня. Поцелуй легкий, как прикосновение бабочки, но я хочу ощутить что-то другое, что заместит в воспоминаниях всю грязь.

И я сама тянусь к нему. И целую. Целую так, как не решилась, когда он меня об этом просил. Лютаев отзывается мгновенно, но не позволяет своей страсти выйти наружу. Судорожно выдохнув, он выключает воду и, завернув меня в полотенце, несет в свою спальню.

Мы ложимся, прижавшись друг к другу. Я все еще не хочу ни о чем говорить. Того, что есть сейчас, мне достаточно. Макс поглаживает меня по плечу, окутывает жаром своего тела, даря мне свое дыхание, и я снова засыпаю.

Мне снится кошмар. Бессвязный. Мерзкие лица вперемешку с зареванными, ощущение безнадежности и ужаса.

– Карина! Карина, проснись!

Лютаев трясет меня всю покрытую испариной. Горло саднит, похоже, я пыталась кричать так же, как в том доме.

– Это всего лишь кошмар, девочка, плохой сон. Ты дома, все хорошо, – слышу я.

Прижимаюсь к Максу плотнее. У него под глазами залегли тени.

– Прости меня. Я должен был прийти раньше. Прости.

Дыхание мое постепенно выравнивается, все-таки рядом с Максом я быстрее прихожу в себя, но меня еще колотит.

– Я сейчас, подожди, моя хорошая.