Девочка-мебель

Клавдию, как успевшую, пусть недолго, но пострадать от тирании Марка, наказывать за безобразия и притеснения феев не стали, и позволили переехать в лес со всеми. Она построила себе избушку на дальней поляне и спокойно, втайне, в тишине и на свежем воздухе, начала готовиться к новому захвату власти.

А Марка фея-крестная приспособила пасти гномьих свиней. Со словами:

– Хочет этот шибздик конспиративный, чтобы вокруг него строем ходили, пусть сперва на чушках потренируется.

* * *

Феи, сбежавшие из квартиры, поселились возле гномьей деревни. В городе лесных фей, которые жили на деревьях, им не понравилось.

– Не буду я жить на дереве, как макака голозадая, – шипела фея штор фею домашних тапочек, – как хочешь, так и строй эту, как её? Как они её называют? Избу? Да, избу. И чтобы со всеми удобствами!

– Да какие же тут удобства? – блеял фей домашних тапочек. – Велюровая моя, здесь нет горячей воды. И даже холодной. Вообще! Я всю деревню этих землероек обошёл, ни в одной избе нет.

Фея штор коротко, но увесисто на него глянула.

– Хорошо, хорошо, тюлевая моя, – фей аж присел, испугавшись того, что начал перечить подруге, – у нас будет, у нас всё будет!

– Тьфу, к медведям жить уйду, – сплюнул он, стоило фее штор отойти в сторонку. – Чтобы ни одна зараза меня не спрашивала, где здесь тёплый сортир.

По первому времени феи бегали к своим соседям, гномам, за каждой мелочью. Выросшие в благоустроенной квартире, они понятия не имели, как устроена деревенская жизнь. Гномы только радовались: каждый час как цирк приехал.

В первый же вечер фей выключателей сначала гномов огорошил, а потом довёл до истерики, растерянно выспрашивая, почему люстра улетела, и как её вернуть. Да, такая яркая, жёлтая, круглая, вон туда свалилась. А когда ему дали свечку, он долго пытался включить её как фонарик.

Получив картошку на семена, феи умудрились почистить её, порезать, пожарить, упаковать в пакетики, зарыть, вырыть, съесть, и пойти хвастаться к гномам:

– Какой у нас хороший урожай. Только мы не поняли, почему картошку нужно сначала зарывать в землю, почему нельзя съесть сразу?

Осенью фей горячих батарей, когда по ночам уже начали прихватывать морозы, спросил:

– А когда здесь включают отопление?

Ему объяснили, что отопление здесь печное, когда хотят, тогда и включают. На вопрос «как?» какой-то гном, не подумав, хмуро буркнул:

– Берёшь и поджигаешь, тупилка городская.

И фей батарей радостно поджёг свой дом. Всего же сгорело четыре дома, потому что он, согрев замёрзшие ладони, успел поделиться открытием с соседями, пока гномы его не поймали и не заткнули рот брюквой, чтобы он перестал советовать.

А Марку было ещё хуже. Квартирные феи картошку в клубнях, то есть целиком, хотя бы видели. А также морковку, апельсины и яблоки. Ну и прочие растения. Что не мешало им думать, что они растут в холодильнике. А вот куриц они видели только четвертинками. Молоко – в пакетах, а не в коровах. Свинину – в вакуумной упаковке, в виде бекона и ветчины.

* * *

Лежавшие в луже грязные от хвостиков до пяточков свинки радостно улыбались новому свинопасу. Марк, упёршись правой рукой в стену свинарника, левой себе в колено сосредоточенно блевал.

– И мы, мы, это, это… И мы это едим! – хрипел он, не на выдохе, а на вдохе, в перерывах между приступами.

Хрюшки согласно хрюкали. Тошнота с новой силой выворачивала Марка наизнанку.

А всё потому, что он спросил у феи-крёстной, за шиворот приволокшей его к свинарнику:

– Что это?

Понимаете, он спросил: «что это?», а не «кто это?». По уши занятый дворцовыми интригами, свиней он не видел даже на картинках.

– Это? – усмехнулась Августа. – Это, сатрап недоделанный, котлеты, – показала она, – вот это колбаса, которая в чёрных пятнах, зовут Зойка, а вот там ветчина лежит, хрюкает. Мясо это, свинина, понял, вождь авторитарный? Свинина в виде свиней. И ежели они у тебя за лето в два раза не потолстеют, я тебя самого на холодец пущу. Усёк, диктатор марионеточный?

Марк свёл, наконец, в своей голове образ сосиски с источником сосисок. Грязным, вонючим и хрюкающем. И его затошнило. Чем он и развлекал себя и свиней до самого вечера. Никто ещё в гномьей деревни не начинал карьеру свинопаса с пятичасового марафонского блевания.

Очнувшись утром, Марк попытался сбежать. Куда угодно. Сказать: «куда глаза глядят», нельзя – после вчерашнего глаза у него совершенно не глядели. Но был выловлен Августой на подходе к пастбищу, и возвращён на рабочее место с помощью волшебной палочки. Волшебной палочкой на этот раз служил выломанный в ближайших кустах дрын. Свиньи приветствовали Марка радостным хрюканьем, чем доказали своё интеллектуальное превосходство. Он ещё надеялся от работы свинопаса как-то отвертеться, а они уже поняли, что к этому странному двуногому, который еду не в себя складывает, а наоборот, из себя достаёт, им придётся привыкать.