Девочка-наваждение (СИ)

Могу же я позволить себе маленькую слабость? Пусть с его стороны все было несерьезно, или не так серьезно, как мне того хотелось. А вот с моей… Я же увязла в нем. И не знаю, как освободиться.

— Матвей, — говорю тихо, быстро, — Только не ругайся, хорошо? Я хочу с ним поговорить. Недолго. Мне нужно, понимаешь? Нужно знать… А вдруг…

Что вдруг, я и сама не понимаю. Просто услышать голос Бориса становится неожиданно важно. Очень важно.

— Только не с моего телефона, — как бы там ни было, я продолжаю опасаться.

За свою безопасность. За жизнь моего малыша.

Белов понимает меня с полуслова. Я ожидаю, что сорвется, но всего лишь слышу:

— Эх, Алиска. Ладно, я ему свой телефон дам. И вы поговорите. Может, до чего договоритесь.

Не успеваю ничего сказать в ответ, как Матвей отключается.

Через несколько минут на дисплее снова светится "Матвей". Вот только это не он. Меня кидает то в жар, то в холод. И я смотрю на разрывающийся телефон. Я же сама хотела поговорить с Борей, а сейчас не могу заставить себя нажать на зеленую трубку.

Практически заставляю себя это сделать. Руки трясутся. Что я за размазня?

— Алииис! — Харламов выдыхает в динамик мое имя.

И весь мир останавливается. Слезы струятся по щекам. Откуда они только взялись? Я хотела быть сильной…

— Алис… Ты плачешь? Не надо,

Я отзываюсь ему сквозь слезы.

— Борь…

Нет больше слов. Ни у меня, ни у него. Но и молчание может быть красноречивей самых громких признаний. Как же я соскучилась! Как я тосковала!

Борис первым приходит в себя.

— Алис, я не знал! Слышишь меня? Я не знал, что отец хочет сделать. Я бы никогда так не поступил с тобой! Слышишь меня? Прости меня. Ребенок… Все уже? Он сказал, тебе сделали аборт…

В его голосе я слышу вину и раскаяние, но что-то трескается внутри меня. У Бориса есть отец, семья. И они никогда не позволят мне быть с ним. Найдут способ. А он… Что он может противопоставить собственному отцу?

Ничего.

— Алис. Не молчи. Где ты? Я приеду, заберу тебя. Все будет хорошо.

Будет. Но не у нас.

— Борь, не надо приезжать. Твой папа прав. Я тебе не подхожу, — как трудно даются мне эти слова, не узнает никто.

Но Борин отец никого не послушает. Стоит мне вернуться, он сделает то, что хотел в прошлый раз. И Борис не сможет ему помешать.

— То, что случилось между нами, было ошибкой. Ты же меня всегда ненавидел. А то, что было последние месяцы — это просто… Просто глупость.

— Алис, ты с ума сошла? Ты что несешь? — Боря повышает голос.

Но я должна…. Должна поступить так, как поступаю.

— Борь, ты… Домой езжай…И не ищи меня больше… Не надо.

Молчаливые слезы переходят в рыдания. Я обрываю звонок. Не в силах говорить. Не в силах слушать.

А потом выключаю телефон. Сейчас не могу разговаривать. Ни с кем.

Все, что могу — это рыдать. Громко. На весь номер.

Пока на пороге не появляется Григорий:

— Ты чего ревешь дуреха? Тебе ж нельзя!

Он впихивает мне в руку стакан с водой, об край которого я стучу зубами, пытаясь глотнуть воды и успокоиться. Мужчина прав.

Теперь я не могу убиваться по разбитому сердцу.

Мне нужно думать о будущем.

Глава 10

Борис

Перевожу взгляд с замолчавшего телефона на стоящего рядом Матвея и не понимаю, как быть дальше. Внутри разрастается чувство потери. Непоправимой.

И что-то доказывать некому. Да и со стороны девочки, которой насильно сделали аборт, то, что она мне только сейчас сказала, справедливо. Я — сопляк, который не смог ее защитить. Это так. И ничего с этим сделать нельзя.

Но я не готов ее отпустить. Теперь, когда знаю, каково это — обладать ее. Воплощать с ней свои фантазии, ловить острый кайф наслаждения.

Мне что делать с этим со всем?

Поэтому вместо того, чтобы вернуть телефон Белову, я снова жму вызов. Не берет. Затем выключает телефон. Я почти не обращаю внимания на Матвея, который остается возле меня. До тех пор, пока не ловлю его сочувственный взгляд.

Меня прошибает. Он меня жалеет… Дела вовсе дрянь в таком случае.

— Не скажешь, где она? — делаю последнюю попытку.

Поджимает губы, взгляд твердеет.

— Нет, не скажу. Если бы Алиса хотела, она бы сказала.

Его слова вызывают взрыв бешенства. Защитник, бля..

— Она боится! Неужели ты этого не понимаешь?!

Но его не пронимает моя вспышка.

— У нее разве нет причин? Ты ей смог помочь?

Сглатываю неожиданно противный ком в горле. Даже возразить нечего.

Молча протягиваю телефон. До меня доходит — Матвей не скажет. Разворачиваюсь и плетусь, не зная, куда теперь податься. Что делать… И зачем это всё.

Какое-то время тащусь по улице. Здесь все чужое. Вытаскиваю телефон из кармана, заказываю такси. Плевать на деньги. На все плевать. Я все просрал.

И внутри лишь пустота, которая засасывает меня глубже с каждой минутой.

Водитель соглашается вести меня в Москву, лишь получив половину обещанной суммы. Всю дорогу пялюсь в окно. Мысли хаотичные. В груди давит. К родителям не поеду. Не хочу их видеть. И слышать тоже не хочу.

Остается Алискина квартира. Но там… Нет ее. И уже не будет.

— У магазина останови, — командую водиле, заприметив плебейскую "Пятерочку" недалеко от конечной точки моего путешествия.