Девочка по имени Зверёк

Шакира поболтала рукой в воде – рыбки резво уплыли к другому краю бассейна. «Да, пока он меня не зовет. Но вот хорошо это для меня или плохо, я не понимаю! И что я могу сделать?»

– Попробуй больше улыбаться, – прозвучал рядом голос главного евнуха.

Шакира вскочила:

– Я разговаривала вслух?

– Вроде того. Да сядь же ты! Поговорим немного. Ты здорова?

– Здорова, Хафиз. Только… – Она запнулась, испугавшись того, что чуть не слетело с губ: «Только лучше бы мне умереть! Рано или поздно это произойдет, раз я не подошла господину. А подошла бы – не лучше: умерла бы от ужаса прямо на его ложе!»

– Сама не знаешь, чего хочешь, – заключил Хафиз. – В гареме – плохо, в рабство – плохо. Умереть мечтаешь?

– Да, Хафиз! – и голос не дрогнул.

– Знаю. Должен предупредить: вряд ли у тебя это получится, даже если и решишься на такой грех.

– Почему?

– Я тебя вылечу. Я успею.

– А я снова и снова буду пробовать! – упрямо заявила Шакира.

– И это не выйдет: я вылечу тебя не для того, чтобы ты жила, а для того, чтобы господин мог казнить тебя сам. Попытка самоубийства карается как оскорбление и вызов самому хозяину. Поняла меня, птичка? А карает он жестоко – смерть не будет ни легкой, ни быстрой.

Шакира оглушенно молчала. Хафиз встал и, уходя, добавил:

– Я специально приходил, чтобы сказать тебе это: вижу, что страшные мысли уже проникли в твой ничтожный разум. Я все сказал.

И, стукнув посохом, удалился.

А вечером появился снова и (необъяснимое!) принес ей подарок от господина Фархада – серебряный браслет тончайшей работы…

Главный евнух пришел к фонтану с рыбками и на следующее утро.

– Тебе понравился подарок, Шакира?

– Я не знаю, Хафиз…

– Не знаешь? – Его голос стал суров, но ей было все равно.

– Я ведь должна сказать «О, да!!!». Так? Но… Ты же сам все понимаешь. Можно я хотя бы тебе не буду лгать?

Хафиз долго молчал, посохом подталкивая друг к другу мелкие камешки. Шакира хотела еще что-нибудь добавить, чтобы объяснить свое состояние, но он не дал:

– С кем еще ты ведешь подобные беседы?

– Ни с кем. Мне не с кем здесь говорить. Иногда я что-нибудь спрашиваю у Аиши… Это же клетка, ты же сам понимаешь, что…

– Больше ни слова!

Он сел, оперся двумя руками о посох и положил подбородок на руки. Потом подумал и сказал, оглаживая бороду:

– С Аишей говорить можешь. Но много не болтайте!

– А с тобой? Можно я буду с тобой иногда говорить?

– С чего ты решила, что можешь это делать?

– Значит, нет…

– Разве я сказал «нет»? Я спросил, как тебе пришло в голову, что ты можешь со мною беседовать?

Шакира задумалась, а он смотрел на нее выжидающе-внимательно.

– Наверное, от безысходности.

– И только-то?

– Разве этого мало?

– Для женщины – достаточно! – Он усмехнулся и, после паузы, добавил: – Можешь говорить со мной. Иногда.

* * *

– Почему ты не хочешь понравиться нашему господину? – искренне удивлялась Аиша.

– Что же я могу поделать? Он сам не зовет меня! – неискренне сокрушалась Шакира.

– Ну, ты можешь показать, что он нравится тебе, улыбаться приветливо и все такое… Неужели ты не понимаешь?

– А-а. Кажется, понимаю.

– Правда, он очень красив, наш господин? И он может быть таким ласковым! Ты знаешь, когда он…

– Аиша! Пожалуйста!

Та пожала плечами и отошла, зато подскочила неуемная Гюльнара:

– Она ведь еще девушка, разве вам не ясно?! Мы такие стеснительные!

Хотела еще чем-то уколоть, но Сулейма оборвала:

– Гюльнара! Ты надоела! Я пожалуюсь Хафизу, что ты портишь всем настроение!

Шакиру внезапно пронзила мысль, что ее чувствительно задели слова подружки: «понравиться господину». Вроде получается, что она не нравится господину, да к тому же – не умеет это делать? Здесь скрывалась для нее какая-то неприятность, которую она никак не могла разгадать. Дело в нем? Или все же в ней? А главное – не опасно ли, что она ему не нравится? И так далее… Мысли бестолково закружились в голове, как овцы в загоне. А она безуспешно пыталась понять себя…

* * *

Баня во дворце господина была роскошная. Они ходили туда, когда хотели. Но на этот раз ее повел туда Хафиз. Одну. На половину хозяина.

Господин Фархад, закрыв глаза, лежал в мраморной ванне. Душистый пар поднимался от жаровен, и запах дорогих масел плавал в подогретом воздухе. Двое слуг в набедренных повязках без суеты ухаживали за господином. Было ужасно жарко.

Как только Шакира вошла, слуги удалились.

– Подойди. И если хочешь, сними платье: здесь очень тепло.

Она подошла, сделав вид, что про платье не расслышала. На борту ванны, небрежно брошенная, лежала его одежда. Что-то привлекло внимание Шакиры, она пригляделась: кровь. Пятна крови! Несколько месяцев назад такие же пятна крови на его одежде могли появиться той ночью, когда она потеряла родных! Она попятилась, не отрывая взгляда от кровавых пятен, и господин все понял.

– Что ты уставилась? Это моя кровь. Моя! Успокойся, пожалуйста.

Он потянулся к ней – Шакира испуганно сделала шаг назад. Но он просто протягивал ей руку, открытой ладонью вверх, и улыбался – как маленькой. Шакира постепенно успокоилась. Господин терпеливо ждал.