Девочка с крыльями — дело обычное

Они мне тогда понравились, эти тётечки. И только сейчас немного разонравились, из-за их отношения к моим крыльям.

Смотрела я на них с осторожностью. Даже на Зелёную фею. И мне немножечко хотелось, спрятать крылья подальше за спину. Пока они ещё не поменяли своего мнения.

— Приветствую! Рословы? — весело улыбнулась фея, заглянув тихонечко в бумажку.

— Мы! — бодро подтвердил папа.

— Это просто удивительно, как вовремя вы тут оказались! — красная тетёнька подозрительно приподняла очки и пристально на нас посмотрела. И сказала она это таким тоном, который папа называет «с претензией», — Мы тут как раз сидим и обсуждаем вашу ситуацию! Может быть, это — сговор?! — выдала она и ожидающе на нас уставилась.

А фея удивлённо открыла рот, сказала «э-э-э-э», посмотрела сначала на красную тётеньку со столом, а потом — на нас и тоже стала чего-то от нас ждать.

Мы с папой изо всех сил сохраняли свою невозмутимость. И ведь не зря! Ведь это и правда был не сговор!

— Ни в коем случае! — нашёлся, наконец, папа.

— Ну, вот и отлично! — улыбнулась фея, облегчённо вздохнув. — Может вы нам тогда, и подскажете, как же нам с вами быть?! — она наклонила голову на бок и с любопытством посмотрела на нас.

— А что вы имеете в виду? — папа наклонил голову тоже. Только в другую сторону.

— Ой, а вы не знаете, наверное! — спохватилась Зелёная фея. — У нас сегодня ещё одна девочка из вашей группы… — она сделала паузу, задумалась, — окрылилась! — наконец выдала она и как ребёнок улыбнулась своему успеху.

— Кто?! — заорала я. — И что?! — опять заорала я. — И её не возьмете?! — мои глаза были огромными, примерно как у совы. И в голове метались туда-сюда взбесившиеся перепутанные мысли. Такие вот: «реветь?», «Алёнка или Дашка?», «не уж-то не знала?», «окрылилась! Ха-ха-ха!», «А хорошо я всех крылиться научила всё-таки!», «что же теперь будет?! сейчас влетит за вторую девчонку, наверное…».

— В том-то и дело. — Также как и я, невпопад заметила Красная тётя, нахмурив треугольничками брови. — Если вас уже двое, то это уже не оставишь без внимания…

— Софья Ковальчук! — нежно улыбаясь, ответила на главный мой вопрос Зелёная фея. Даже не посмотрела в бумажку. Видимо они успели до нашего прихода её имя тут подучить.

— И зовут то ведь как девочку прилично! — покачала головой Красный стол. — А тут, на тебе! — потом она зачем-то немного помычала так вот: «м-м-м-м», и будто бы вспомнив, вдруг, где она, и о чём тут все разговаривают, продолжила: — И вот! — тут она показательно громко и очень печально вздохнула, — приходится с вами что-то решать!

— А что с нами решать?! Мы будем отличными летучими артистами! — вдруг выдала я.

— Да? Точно? Будете? — улыбаясь, смотрела на меня зелёная фея.

— Ну конечно! — закивала я изо всех сил головой так, что резинка на конце косички заехала мне по макушке.

— Понимаешь, деточка! — начала объяснять Зелёная фея, — мы опасаемся, что другие наши артисты будут переживать, из-за неравных условий! Скажут, вот, — «как же так?! у них крылья были, а у нас не было! Не честно!»

— Да что уж там, — продолжила красная, — откровенно говоря, мы вообще считаем, что крылья у детей это явное проявление плохого воспитания и распущенности… — тётенька метнула взгляд на папу. Папа был нем, как рыба, и невозмутим, как фонарный столб.

— Ага! — Подумала я. — Ну точно! Это всё Красная тётя-стол придумала! Про то, что наши крылья нельзя.

— И с одной стороны, вы наши ученики всё-таки, — продолжила Зелёная фея, — и имеете полное право принимать участие в итоговом выступлении…

— А с другой стороны, — резко перебила её тётя-красный стол, и при этом из её глаз в сторону Зелёной феи, как мне показалось, вылетали небольшие молнии. Правда, судя по улыбке феи — не долетали. — А с другой стороны — своим поведением вы оказываете тлетворное влияние на других, кхм-кхм, так сказать, нормальных учеников.

— Тля-то тут при чём?! — растерялась очень искренне я.

— Какая тля?! — прервала метание молний Красный стол и оторопело уставилась на меня. Молнии, те, что уже вылетели в заданном направлении, остановились вдруг на полпути, повисели задумчиво на одном месте, и с треском осыпались на стол. И всё от одного моего вопроса из двух слов.

— ТлЯтворный — это ведь, когда тлю натворили? — глядя очень серьёзными и честными глазами на страшную тётю — Красный стол заявила я. — А мы её не творили. Вернее — я не творила. Я её вообще-то сама не люблю, — призналась я для убедительности. И правда, чего её любить?! Мелкая, зелёная, противная, прилипучая — жуть!

Вдруг папа начал давиться, а потом заржал как конь. Нет, ну конечно, не как конь. По правде говоря, кони ржут вообще не так, как все про них говорят. И папа тоже заржал не так. Но, когда ржут вот так, как папа, про них, почему-то говорят «заржал, как папа». Ой! Нет, «заржал, как конь», я хотела сказать! Уже не знаю, почему так говорят… Про коней-то. Тьфу. То есть, про тех, кто заржал.