Девочка с куклами

В открытой дискуссии копий было сломано много. Что же касается личных сообщений, то и среди них не все оказались полезными. Три письма содержали пространные рассуждения о том, почему отправители ни за что в жизни не возьмутся за обозначенную в запросе тему, почему она кажется им скучной, неинтересной и абсолютно провальной с научной точки зрения. Эти письма были написаны разными людьми, однако заложенный в них смысл заставил Старову задуматься над тем, не один ли человек их написал? И чуточку позавидовать – в шутку, конечно же – людям, которые готовы тратить время для написания объёмистых посланий, абсолютно неинтересных адресату и нужных исключительно для самовыражения отправителя. Письма были прочтены «по диагонали» и снабжены короткими и вежливыми ответами ни о чём.

Семь сообщений, в основном от коллег из Москвы и Санкт-Петербурга, состояли из осторожных расспросов о научных перспективах темы и о том, на каком этапе пребывает готовящаяся монография? Оставалось надеяться, что не у всех из этой любознательной семёрки были нужные Старовой пациенты, информацией о которых они пока не хотят делиться. Этим коллегам Ольга сообщила, что монография почти завершена, но она будет благодарна за любую помощь, поскольку хочет насытить работу большим числом практических примеров.

Из оставшихся писем одно оказалось очень тёплым и дружеским: знакомый из Минска рассказал, что в своё время увлёкся исследованием подобных расстройств, но в силу недостатка материала – у него было всего два пациента – быстро забросил. Написал, что тема необычайно интересная, может лечь в основу отличного исследования, и посетовал, что в отличие от Ольги не додумался обратиться за помощью к коллегам. К письму приложил свои материалы, но предупредил, что один из пациентов умер во время пандемии COVID19, а второй переехал в Израиль, где продолжает изредка страдать от видений смерти, в остальном пребывая в добром здравии. Эти примеры Старовой были неинтересны, однако она поблагодарила коллегу, отметив про себя, что идея написать монографию обретает вполне конкретные очертания.

Три оставшихся сообщения пришли от практикующих коллег. География удачная: Тверь, Санкт-Петербург, Саратов – все три города расположены недалеко, а два – в одном часовом поясе с Москвой, что делало общение максимально комфортным. Но самое главное заключалось в том, что пациенты всех коллег страдали от абсолютно таких же видений, что и Виктория Рыкова – им снилась смерть. Детали, разумеется, отличались, однако они были тщательно и профессионально описаны. Этим коллегам Старова отправила письма, содержание которых продумала заранее: поблагодарила за неравнодушие и быстрый ответ, задала несколько профессиональных вопросов, а в конце, словно невзначай, поинтересовалась настоящими делами пациентов.

Коллега из Санкт-Петербурга сообщил, что они продолжают работу, но достичь какого-то зримого результата пока не получается – видения не усиливаются, но и не исчезают, пациент недоволен и намекает, что хочет поменять врача. «Буду благодарен за профессиональный совет…»

Ольга пообещала помочь и запросила дополнительную информацию.

Коллега из Саратова рассказала, что прекратила оказание помощи примерно два года назад, поскольку пациент сменил место жительства и ему стало неудобно добираться до её медицинского центра. Старова попросила связаться с пациентом, проверить, как его дела, и спросить, готов ли он ответить на несколько вопросов?

Но самое важное сообщение пришло из Твери. Точнее, сначала оно оказалось самым коротким – доктор рассказал, что его пациент, страдающий весьма похожим расстройством, умер восемь месяцев назад. Ольга написала вежливый ответ, не оставляющий сомнений в том, что она хочет знать, как умер пациент. Ожидала, что коллега отзовётся не раньше вечера, но врач приятно удивил, написал примерно через три часа, и уже первое предложение ответа показало Старовой, что нужный случай найден.