Девочка с перчиками

— Я не в курсе.

— А в какой она больнице?

Тимофей сообщил ей номер и адрес больницы.

— Скажите, а вы не могли бы сейчас со мной туда поехать? Я не смогу одна, а Пашка в Греции…

— Маргарита Семеновна…

— А вы где сейчас?

— Я еду домой.

— Ой, а вы не могли бы заехать ко мне?

— Зачем?

— Мне… мне очень плохо и страшно, я не могу ни с кем поделиться… Все скажут — ты куда сорок лет смотрела, Ритка… Пожалуйста, умоляю вас…

— Ну… хорошо… говорите адрес.

— А как вас зовут?

— Тимофей, Тимофей Борисович.

— Ой, это случайно не вы привезли ей эти окаянные цацки от того мужика?

— Ну да.

— Я так и знала, что от этих цацек будет одно сплошное горе. Их у нее украли, да?

— Маргарита Семеновна, извините, у меня разряжается телефон, я через полчаса буду у вас.

На звонок немедленно распахнулась дверь. На пороге воплощенным горем стояла крупная, очень немолодая блондинка, густо накрашенная, с красными от слез глазами.

— Тимофей Борисович? А я Маргарита Семеновна. Представляете, этот гад, этот гнус не просто бросил любовницу с сорокалетним стажем, он еще ограбил и чуть не убил девочку, которую знает с детства! Ну разве это не ужас? Может, вы мне скажете, что делать? Я лично не знаю! Не знаю и не знаю! Заявить в милицию, пустить их по следу? Но я все же сорок лет ложилась с ним в постель и теперь донести на него? А кто мне поверит? Скажут — он бросил старую бабу ради молоденькой, а старая просто мстит! Они же будут надо мной смеяться!

Все это она произносила, стоя в прихожей.

— Позвольте, Маргарита Семеновна, — решился прервать ее Тимофей. — Заявление должны подавать не вы, а Яна. Ведь пострадавшая в этой истории она.

— А я, по-вашему, не пострадавшая? У меня жизнь кончилась… Сорок лет в задницу… Янке что, она как была голодранкой, так и осталась. Судьба, видно, такая… А мне, молодой человек, шестьдесят пять лет, сорок из них связаны с этим подонком. Думаете, это можно пережить? Я очень люблю Янку, она хорошая, только всю дорогу несчастная. Мать у нее была та еще курва. Все мужика себе искала, на дочку ноль внимания, та как сорная трава росла, чудо еще, что в приличную женщину выросла. А что она в жизни видела? Этот окаянный швед бил ее смертным боем, запирал, только чудом не прикончил. А она нашла в себе силенки вернуться в Москву, поступить на филфак, стать преподавателем, уважаемым человеком, и вдруг ей с неба такие цацки свалились… Ой, простите, что это я вас в прихожей держу? Совсем, старая, ополоумела. Проходите, проходите на кухню… Чай будете? Или лучше коньяку?

— Спасибо, я за рулем.

— Ах да… А вот скажите, количество людей за рулем, которые не пьют, хоть как-то повлияло на алкогольную обстановку в стране?

— Понятия не имею, — улыбнулся столь неожиданному вопросу Тимофей, у которого уже голова шла кругом. Ему было страшно жаль эту женщину, которая от жуткого одиночества вываливает совершенно чужому человеку свои и Янины горести. Каждое слово о жизни Яны он ловил с жадностью. Бедная девочка! Как Мишка мог отправиться в кругосветное путешествие и оставить ее одну? Но он же просил меня за ней приглядывать, а я постарался как можно скорее забыть о ней… Зато теперь хлебну по полной программе.

— Тимофей Борисович, вы не голодны? Давайте я вас покормлю, а то я сготовила такую рыбу для этого подонка, а он… — она шмыгнула носом. — Знаете, я привыкла готовить для мужчин, для сына и для этого… Вот скажите мне как мужчина — что, у семидесятилетнего мужика при виде молоденькой сучки мозги отшибает, как у молодого? Он что, думает, ей нужен его, скажем прямо, довольно-таки вялый член? И я просто на двести процентов уверена, эта бесстыжая тварь всю кашу и заварила, небось обслужила его пару раз, он и поплыл… Много ли вашему брату надо? Знаете, я даже представляю себе, как все было… Он разнежился, рассказал девке про эти украшения, а она все придумала… Он сперва ужаснулся, он ведь в общем-то был всегда приличным человеком, но она засрала ему мозги. А он, небось, еще просил эту гадину: «Только не надо убивать Яночку, так, слегка огреть и хватит…» Ой, мамочки, но когда цацки оказались в ее руках, она запросто могла пристукнуть и Гришку…

Во время этого монолога Маргарита Семеновна успела накрыть на стол и Тимофей, здорово проголодавшийся, с аппетитом уплетал невероятно вкусную запеченную рыбу.

— Тимофей Борисович, у меня к вам нижайшая просьба. Пожалуйста, я сейчас наберу номер, а вы попросите к телефону Григория Ивановича, хорошо? Вам нетрудно, правда? И послушайте внимательно, что вам скажут, будьте так любезны.

Откликнулся молодой женский голос.

— Алло!

— Простите, я могу поговорить с Григорием Ивановичем?

— А папы нет. Он уехал по делам.

— Простите, а когда уехал?

— Сегодня утром.

— А когда вернется?

— Обещал в пятницу. Ему что-нибудь передать?

— Да нет, спасибо, извините.

Телефон был включен на громкую связь, так что Маргарита Семеновна все слышала.

— Это его дочурка дурная, ей на отца наплевать. Рыбки еще положить?

— Если можно. Очень вкусно, — чуть смущенно улыбнулся Тимофей.

— А вы кто по профессии? — орудуя лопаткой для рыбы, спросила она.

— Юрист.