Девочка с жёлтой мухой

Жизнь может кончиться всегда,
Пройдут ночные поезда,
И углем загрязнится ночь,
И никому нельзя помочь,
Вверху зелёная звезда,
Ты воду в ступе не толочь…

Большой ж/д дорожный мост,
Над ним луна во весь свой рост,
«Меня сейчас убьют!
Вот этим трассером с утра.
И кислым писком мошкара
Отдаст меня под суд…»

Торчат кошачие хвосты
Угольной черноты
У залитых луной домов,
Вид страшен и суров…
И в них увидеть ты готов
Медведей или львов…

Вспоминая знакомство с Фифи

Старый, умный и развратный,
Я сидел там аккуратный,
Разделённый на пробор,
И звенел в руках прибор,

О прекрасную посуду,
Кузнецовские тарелки,
Я любил Вас, гадом буду!
С этой Вашей, хвостик белки…

Старый, умный (чёрный член?),
Настоящий Супермен:

В нос шибал одеколон,
В женский носик («Это он?!
Тот, кого ждала ночами,
Влажно чмокала губами.
Вот бродяга, злой какой!
Неужели это мой?..»)

Посмотрел на Ваши ушки,
На олении глаза,
И решил, что быть подружке,
Этой девке скажем «да»…

1970-й

Анне

Дожди идут, и денег нет,
Живём у парка. Осень,
Но микояновских котлет
Ни у кого не просим…

Тогда ты стала вдруг болеть.
Там яблоня в окне была…
Ты порывалась умереть
И много ты спала…

Я полагаю, сорок пять
Прошло красивых лет,
Предполагаю, что кровать
Была причиной бед…

Не нужно было столько спать.
Чудовища из снов
Проникли в комнаты, чтоб стать
Ублюдками углов…

Нам это слесарь Пестряков,
Мерзавец, удружил.
Нам сдал жилплощадь, и каков!
Твою судьбу решил…

А бабка Софья… чей скелет
По комнатам бродил.
Прошли эти сорок пять лет…
Как будто и не жил.

Ни бабки Софьи, ни жены,
Безумной Рубинштейн.
Их съели кладбища страны.
Пил Пестряков портвейн…

О Лорелея, Рейн…

«Светило движется. Большой слепящий диск…»

Светило движется. Большой слепящий диск
Пересекает заросли растений.
И Фараону жжёт его колени,
А он лежит, ласкает одалиск…

Светило – огнь! Светило – печь в лучах!
Тут не помогут паланкин и зонтик!
Но тучи вон сошлись на горизонте,
Как мухи у убитых на очах.

И грянул гром! Взлетели пеликаны,
Фламинго взмыли, перья потеряв.
И сфинксов золотые истуканы
Дождя хотели, головы задрав…

А за рекой, ливийская пустыня
Вся красной глиной трескалась в жаре.
Изида – беспощадная богиня —
Спускалась к Фараону по горе.

«Таких мужчин, как я…»

Таких мужчин, как я,
Ты никогда не пробовала,
О девочка моя!
Многоутробовая!

Таких злодеев, нет,
В тебя не вламывалось.
Я не простой поэт.
Но в Храм из волос

твоих, я руки погрузил,
И вот я их обезобразил.
Я знаю, я тебе не мил,
Но я уж всю облазил…

Сейчас же томная тоска
Тебе на бёдра ляжет,
И боль у каждого соска
Любить меня обяжет…

На Даниловском кладбище

Лизке