Девочка шейха

— Не желаете составить мне компанию этой ночью? — поинтересовался Артур, откровенно смутив невинное дитя.

— Ночью? — от удивления бедняжка зарделась и запнулась, услышав неприличное приглашение на ночь.

— Какой я рассеянный, — я молча фыркнула над этим неуместным высказыванием, так как слово «рассеянный» не подходит Артуру. Он всегда слишком собран. Редко выходит из себя, только когда я рядом с ним. Тогда он становился бешенным существом с пеной возле рта. Я оказывается обладала особым могуществом вводить его в ярость. Мне не единожды намекали об этом наложницы, Ярин и иногда даже Клара. — Конечно, я неправильно выразился. Мне необходима женская компания на вечер…

Рафаэль взял меня под руку и оттащил от компании Бонифациев, ведь должные приветствия пройдены, больше не было смысла стоять рядом с ними и меня это нереально успокоило. Исходя из беседы, я смогла сделать несколько выводов — Артур действительно собирается развить войну, только не понятно каким образом.

На протяжении двух часов погода за окном становилась все хуже, хоть за столами люди были веселы и слушали чудесные напевы сладкоголосых исполнительниц, но вне дворца погода бушевала. Листья деревьев под воздействием сильного ветра клонились к земле, а вскоре закапал дождь, что означало необходимость перенести церемонию с улицы в замкнутое помещение. И я не знала хорошо это или плохо. В течение этого времени, сидя бок о бок с Рафаэлем, я улыбалась и дарила жениху самые теплые улыбки, на которые была способна, чем показывала Бонифацию — меня не запугать. Не попыткой убийства, не угрозами. Я сделаю так, как решила. И пойду на всё. В конце концов, из-за его отношения, как к скоту, я обязана была теперь защищать свое имя таким позорным способом — полагаться на чужую фамилию и власть. Каждую секунду за завтраком я ожидала войны, я ожидала своей смерти, я ожидала кошмара. Я ожидала боли и крови. Сжимала столовые приборы и бокал и, как наяву, чувствовала то кровавое вино, которое текло по пальцам Бонифация. А взгляд врага меня преследовал и говорил, как отчетливо он меня видит.

Когда наступило время главного события, то столы отодвинули и освободили центр зала для жениха и невесты. Особенно четко в последнюю секунду передвигаясь за руку с будущим супругом, я ощущала натянутость нервов и ждала, когда они разорвутся. Тишина давила на меня и заставляла идти на ватных ногах.

Встав в центре зала напротив красивого, улыбающегося мужчины я ожидала любого кошмара, что люстра с огромными свечами упадет нам на головы и раздавит либо весом, либо заживо сожжет. Я сама себе напоминала сумасшедшую. Это же надо было, стоя и слушая речь служителя о святости брака и узах любви, думать о смерти.

Я пропустила красивую речь и прослушала бы и далее, если ведущий церемонии не попросил поднять наши правые руки и соединить между собой. С трудом овладев внезапным тремором, как и требовалось, подняла правую руку, кончиками пальцев прикоснувшись к такой же теплой руке Рафаэля. Сложно было строить из себя слепую и не отреагировать на одобрительную улыбку почти супруга.

— Кровь к крови! — торжественно произнес мужчина в белом длинном одеянии. После произнесенных слов красной шелковой лентой перевязал плечо Рафаэля, затем его локоть — кисть, вскоре змеей обмотал мое запястье-локоть и плечо. Лента сплела наши руки в одно целое и заставила соединить наши пальцы в замок. От легких нервов я пропустила торжественные клятвы в любви и верности, потому что слышала всё точно через гущу воды, лишь урывками удавалось выудить смысл торжественных посланий. Я чувствовала жесткое давление со стороны стола Бонифациев, но всю церемония отказывалась смотреть в ответ. Еще ни разу за сегодня, я так и не посмотрела напрямую в его кровавые янтарные глаза. Лишь криво, боком, между делом. Показывая тем самым, насколько его присутствие для меня бессмысленно и насколько я равнодушна.

— Этой лентой я связываю вас навечно единой кровью. Отныне и до скончания веков в ваших жилах будет течь одна кровь на двоих. Если одна из них прекратит свое течение, то и другая без нее остановит свой путь. Этой лентой я связываю мужа и жену не только клятвой вечной любви, крови, сердец, но и душ. Наша душа при рождении разделена на две половины, и мы проводим жизнь в поисках второй половины…

После вдохновенной речи служителя мне стало немного стыдно смотреть на Рафаэля (вряд ли я его вторая половина, равнодушная к нему), поэтому я невольно переместила внимание в бок и неосознанно подглядела за столом Бонифациев.