Девочка со спичками

Кира стояла напротив нужной ей квартиры, не решаясь позвонить – понимала, что шанс будет только один. Людовик уже должен был предупредить Баташеву, но Мечникова медлила, осматривала стены бледно-зеленого цвета, окна, засиженные мухами, с разводами от тряпки и белесым налетом пыли в углах.

По всему выходило, что семнадцатилетнего Соколова даже не было здесь, когда отец застрелился. Но что-то все-таки не давало Кире покоя, какая-то деталь, которую она, кажется, упускала, – ведь не может же быть, чтобы черный протуберанец из сна появился просто так.

«Или тебе просто очень хочется найти, в чем его обвинить».

Кира с досадой сунула диктофон в карман.

Кнопка дверного звонка оказалась тугой и долго не поддавалась. Звука не было.

Нажала поэнергичнее. Ничего не изменилось.

– Та-а-ак… – протянула Кира.

«Уходи отсюда, она все равно ничего не видела, такие только короткие юбки девок обсуждают, сидя на лавочке».

Мечникова осторожно постучала.

– Кто там? – Чистый, не скрипучий и не старческий голос ответил ей из-за двери мгновенно, и она чуть не вскрикнула – настолько это было неожиданно.

– Я Кира. Биограф. Я от Людовика.

– И что? – снисходительно спросил голос. – Если вы по поводу Игоря Александровича, то я не даю интервью. Мне нечего вам сказать.

Внутри квартиры послышался писк дополнительных замков – кажется, Баташева собиралась запереться плотнее.

– Я только хотела спросить кое-что о смерти его отца. Это быстро, я займу не больше десяти минут.

– Мне это не интересно. Не хочу.

– Для Игоря Александровича это важно. Его отец… То, что с ним случилось… Кажется, это было не самоубийство. Я уверена, что это было не оно…

– Уходите! Семья Соколовых – мои давние друзья, добропорядочные, честные люди, нечего тревожить их память! Ариночка только недавно от нас ушла, три месяца как, а вы опять за свое – копаете, как кроты… Хорошая была семья, и Игоречка они любили. Уходите!

Загремела щеколда – видимо, Баташева не слишком доверяла современным замкам.

– Да его мать аборт хотела сделать, когда была им беременна, а отец на этом настаивал! – отчаянно прокричала Кира. – И Игоречек ваш выжил чудом! А так-то да, они его очень любили.

Возня за дверью прекратилась.

– Откуда вы знаете? – еле слышно спросил голос.

Кира усмехнулась:

– Есть источники.

Баташева помолчала.

– Это очень большой секрет. Арина за всю жизнь так никому об этом и не сказала, кроме родной сестры, которая умерла пять лет назад, и меня. Кто вы такая?

Дверь распахнулась.

На пороге стояла сухонькая загорелая женщина, одетая в хорошо отглаженный домашний хлопковый халат, усыпанный розовыми, лопающимися от обилия лепестков пионами. Настоящая холеная петербурженка, наверняка потомственная и, может быть, даже из знатной семьи. Она явно хорошо знала свои сильные и слабые стороны и выгодно их подчеркивала. На тонкой коже ее скул сияли легкие румяна – Кира внутренне восхитилась ухоженностью «старушки». На вид женщине было лет пятьдесят, но чисто логически Кира понимала, что на самом деле ей за семьдесят – иначе как бы она могла нянчить маленького Соколова?

«Может, дочка Баташевой?» – пронеслась неловкая мысль, но дама в дверях тут же развеяла ее сомнения:

– Да не бойтесь вы! – Она хрустально рассмеялась. – Меня Валерией Ивановной зовут. Но для вас – просто Лера. Так уж и быть, заходите. Заинтриговали меня. Подозреваю, вы голодны?

* * *

– Так вот я и говорю, со смертью Сашечки Соколова не все ясно, далеко не все. Камер-то тогда не было. А появились они как раз накануне того дня, когда он погиб, царство ему небесное. Как раз за сутки до того. И потом всю неделю тут пауки эти ползали.

– Какие… пауки? – Кира смутилась, вглядываясь в абсолютно спокойное лицо женщины.

– Ну, камеризаторы эти. Черные такие люди с липучками на руках, которые по стенам лазать умеют. Камеры они ставили тут, по всему подъезду, и в квартире Соколовых тоже – даром что тело отца Игоречка еще не остыло. Сволочи они. Души у них нет.

«Какой он вам Игоречек, он же здоровый лоб тридцативосьмилетний, к тому же президент!» – про себя прыснула Кира, но серьезно покивала собеседнице.

Валерия Ивановна явно гордилась знакомством с Соколовыми, хотя и не хвасталась в открытую, как остальные жильцы дома номер одиннадцать.

Бросив взгляд на чайные чашки из тонкого фарфора с синими, будто морозными, узорами, которые она выставила в честь прихода Киры из старинного серванта, Баташева скрылась на кухне.

Кира внимательно осмотрелась: однушка, но очень аккуратная и ухоженная, со старым паркетом, отполированным до блеска. Заложенный кирпичами каминный портал, на полочке сверху – целое семейство стеклянных зверей, зайцев, белок, мышей и прочей живности, сделанной из ярких кристаллов или декоративного стекла. Они празднично посверкивали в лучах заходящего солнца. Кирпичи камина отличались по цвету от тех, которыми он был заложен: наверняка когда Баташева была молодой, а Игорь – маленьким, камин работал.