Девочка у моста

— Слава богу, что пессимистичные прогнозы на ваш счет не сбылись, — сказал Конрауд.

— Это все благодаря вам.

— Вижу, что настрой у вас бодрый.

— А это благодаря препаратам, которыми меня тут накачали, — сказал Лейвюр, опуская глаза на свои перебинтованные руки. — Я чуть сам себя не погубил — еще немного, и моя песенка была бы спета. А вы ведь оказались там не случайно? Вам нужно было о чем-то поговорить со мной?

— Ну да, о кукле, — кивнул Конрауд. — Я узнал, что ее отдали вам.

От неожиданности Лейвюр не нашелся с ответом, и Конрауд пересказал ему свою беседу с Эймюндюром.

— Не знаю, что на меня нашло, — пробормотал пожилой учитель с видом раскаявшегося грешника. — Конечно, я должен был сразу рассказать вам правду. Меня… В последнее время меня одолевает комплекс неполноценности.

— Ну что вы! Мы все пленники своих демонов.

— А где же кукла сейчас? — поинтересовался Лейвюр. — Она ведь никакой значимости не представляет, верно?

— Честно говоря, определенную значимость она все же представляет. Я пытаюсь предъявить ее в качестве вещественного доказательства в деле Нанны, но это не так просто. Я передал куклу полиции, которая, однако, не испытывает особого желания вновь ворошить те события.

— А кукла действительно может считаться вещественным доказательством?

Конрауд пересказал ему то, что узнал от Эймюндюра о художественном даре Нанны и о ее привычке прятать свои рисунки в кукле. Он также сообщил Лейвюру, что когда голову куклы отделили от туловища, в игрушке обнаружились два рисунка, которые теперь изучала полиция. Подробностей, однако, Конрауд раскрывать не стал. У Лейвюра эта информация вызвала сильное любопытство, и он забросал Конрауда вопросами, но тот не стал на них отвечать, обосновав свой отказ тем, что теперь дело находится в ведении полиции, и говорить о том, будет ли возобновлено расследование, пока рано.

— Понятно. Но почему вдруг полиция… Разве девочка погибла не в результате несчастного случая?

— Я изучал материалы дела, и меня заинтересовала одна вещь, о которой я и собирался расспросить вас вчера вечером. Скажите, почему вы хранили куклу все эти годы? Вам не кажется, что это несколько… нездоровая одержимость?

— Одержимость? Ну, не знаю, возможно ли это назвать одержимостью. Кукла оказалась в моих руках при не совсем обычных обстоятельствах, и я почему-то не мог просто взять и выбросить ее.

— А почему вы не рассказали мне, что кукла у вас?

— Потому что я подумал… Откровенно говоря, я подумал, что это вас не касается. Я ведь даже не был с вами толком знаком. Я посчитал это своим личным делом.

— Но тогда возникает подозрение, что вы пытаетесь что-то скрыть.

— Почему? Только потому что у меня есть частная жизнь?

— Понимаете ли, по тому делу вы единственный проходили свидетелем, — сказал Конрауд. — В момент обнаружения Нанны вы находились в полном одиночестве. Больше там никого не было.

— Если не считать человека в плаще.

— Да, вы мне о нем рассказывали. Однако того человека видели только вы. Вы понимаете, что нам приходится просто верить вам на слово?

— То есть? Вы что, намекаете, что я имею какое-то отношение к смерти девочки? Что я… Вы полагаете, что я все выдумал? Я ведь ее даже не знал! До того дня я ее ни разу не видел!

Лейвюр явно пришел в волнение — он попытался сесть в кровати, и его лицо перекосилось от боли. Он обратил на Конрауда полный ожесточенности взгляд.

— А где у вас хранилась кукла?

— В подполе. Я к ней бог знает сколько лет уже не прикасался.

— А каким образом она оказалась на полу в гостиной, когда я вчера зашел к вам в дом?

Лейвюр заколебался:

— Это я достал ее.

— Зачем?

— Мне захотелось на нее посмотреть.

— И что же, вы разожгли огонь, чтобы получше ее рассмотреть? Вы ведь хотели сжечь ее, не так ли? Именно в этом заключалось ваше намерение?

Лейвюр еще больше смутился. Этот разговор явно привел его в растерянность, которую он не мог скрыть, как ни старался.

— Я решил сжечь свои старые бумаги, которые мне было больше ни к чему хранить. Я… хотел освободиться от бремени прошлого, а заодно собирался избавиться и от этой куклы. Да — я хотел ее сжечь. Теперь вы довольны?

— А чем здесь можно быть довольным? — произнес Конрауд. — Если вы считаете иначе, мы, по всей видимости, не поняли друг друга.

— Ну вот видите? Поэтому я и не рассказал вам, что кукла у меня. Я предполагал, что вы станете меня обвинять в «нездоровой одержимости», потому что я хранил ее столько времени.

— Я совсем не хотел вас ничем обидеть, — сказал Конрауд. — Я просто пытаюсь прояснить некоторые факты. А их в этом деле, увы, не так много.

— А что… что же ее сводный брат?

— А что такое?

— Ну, я тут, знаете ли, кое-что вспомнил. На следующий день после смерти Нанны он не явился на работу. Вы это знали? Помню, что это рассердило его отца. Он зашел за парнем, поскольку им вроде как надо было куда-то вместе идти, но ему сказали, что тот свою смену прогулял.

— Кто? Эймюндюр?

— А его так зовут?..

43