Девочка у моста

Эйглоу сразу заметила, что с ним что-то не так, но вопросов не задавала. Конрауд молча опустился на диван в гостиной и отвечал на реплики хозяйки односложно, мыслями будучи совершенно в другом месте. Эйглоу не стала заострять на этом внимания и начала излагать ему свой взгляд на то, что им удалось выяснить благодаря Теодору, в частности по поводу возобновления отношений их отцов через несколько лет после войны. Эйглоу размышляла, что за характер могли носить эти отношения, и не взялись ли мужчины за старое, устраивая спиритические сеансы с целью наживы на доверчивых согражданах. Она призналась, что даже сама мысль о том, что мать Нанны могла оказаться среди их жертв, вызывала у нее содрогание.

— Неужели эта несчастная женщина попалась в их сети? — сказала Эйглоу.

— Я бы не удивился, если бы выяснилось, что они и ее дочиста обобрали, — ответил Конрауд.

— Но полной уверенности у нас в этом нет.

— Зря ты стараешься их оправдать, — сказал Конрауд. — По крайней мере моего отца — от него можно было ожидать и не такого.

— Что-то произошло, Конрауд?

— Да нет, все в порядке.

Эйглоу не стала лезть ему в душу, а вместо этого рассказала, что попыталась порыться в памяти, чтобы припомнить, не говорил ли Энгильберт когда-либо о матери Нанны или о том, что в Тьёднине утонула девочка. Может, Эйглоу узнала о происшествии именно с его слов, и это ее так впечатлило, что у нее в подсознании вырисовался образ девочки, потерявшей куклу. Вполне вероятно, Энгильберт касался этой темы в беседе с матерью Эйглоу, а она случайно услышала их разговор. Как знать? Однако ничего подобного в памяти Эйглоу не сохранилось.

— Еще я поразмышляла по поводу того, что ты говорил о моем отце, — добавила она. — Возможно, это и правда он напал с ножом на твоего отца возле Скотобойни Сюдюрланда.

— На твоем месте я не стал бы об этом тревожиться, — заметил Конрауд. — Иногда бывает, что истина никому не нужна.

— Но ты же первый поднял эту тему! — удивилась Эйглоу. — Что же все-таки произошло? На тебе сегодня лица нет.

— Забудь об этом. Считай, что моего папаши вообще не существовало на свете.

— С чего вдруг ты так о нем заговорил?

— Потому что он был чудовищем, — сказал Конрауд. — И мне следовало давно это признать вместо того, чтобы убегать от правды.

— Возможно, бегство от правды служило тебе защитным механизмом, когда ты с ним жил.

— Он… по-скотски обращался с моей сестрой Бетой, — проговорил Конрауд. — И это самое мягкое выражение, что я могу подобрать.

— Вот как?

— Я узнал об этом много времени спустя. Он мне лгал напропалую, а я, как последний дурак, ему верил.

— Не стоит хранить в себе обиды на то, что ни тогда, ни сейчас нельзя изменить, — сказала Эйглоу.

— Это правда. Эртна мне об этом тоже всегда говорила. Такое самокопание не приводит ни к чему хорошему. Однако нет, нет да и происходит что-то, что напоминает мне, каким человеком был мой отец и как он обходился со своими близкими. Эти воспоминания терзают меня беспрестанно — и когда я работал в полиции, и теперь, когда я на пенсии. Уже сил никаких не осталось. Но, видимо, таков мой крест.

В этот момент ожил мобильник Конрауда. Звонила Марта. Конрауд попросил прощения у Эйглоу, сказав, что ему нужно обязательно ответить. На этот раз Марта оказалась словоохотливее, чем обычно: первым делом она сообщила ему, что только-только вернулась домой после беседы с бабушкой Данни, а потом поинтересовалась, удобно ли ему говорить. Тогда Конрауд объяснил ей, что находится в гостях и не может долго общаться с ней по телефону.

— В гостях? И у кого же? — не ходя вокруг да около полюбопытствовала Марта. Ей было прекрасно известно, что приятелей у Конрауда не много, и поэтому он редко бывал у кого-то в гостях. — У какой-нибудь женщины? У тебя появилась женщина, Конрауд? — По ее игривой интонации Конрауд понял, что Марта уже успела пропустить парочку бокалов.

— Я заглянул к одной своей знакомой по имени Эйглоу, — ответил он. — Это она рассказала мне о деле той девочки, с которым ты отказываешься нам помогать.

— А там существует какое-то «дело»?

— Да, и даже довольно занятное. Кстати, хотел посоветоваться с тобой на предмет…

— Повременим с этим до завтра. Так вот, я только что беседовала с бабушкой Данни, и должна заметить, что не все ладно в «датском королевстве», — сказала Марта. — Узнав, что девушка собиралась опубликовать в Сети некий компромат, Рандвер не на шутку разволновался — видимо, посчитал, что дело касается его и его сообщников по наркоторговле. Однако он все отрицает. Не то чтобы стоит доверять словам этого отморозка, но вот показания Ласси я бы со счетов сбрасывать не стала: он дал мне понять, что бабушка что-то знает.

— Значит, тебе удалось поговорить с Ласси?

— Он сумел сказать лишь пару фраз, а потом потерял сознание.

— То есть, существует вероятность, что Данни собиралась опубликовать в Сети нечто, не имеющее отношения к Рандверу и компании, даже несмотря на то, что он своими затуманенными от наркотиков мозгами не мог предположить ничего иного.