Девочка в гараже. Реальная история приемной мамы

На следующий день я записалась по телефону на предварительную встречу и собеседование. Оно прошло удачно и повлекло за собой несколько недель дополнительных собеседований, психологических тестирований и проверок на детекторе лжи. Наконец меня приняли. Занятия в учебном лагере для новобранцев должны были начаться через несколько недель, но еще до участия в программе, рассчитанной на шесть недель, я начала каждый день бегать, тренироваться и села на диету – словно на конкурс красоты готовилась.

В первый день в учебном лагере я увидела самых разных людей. Молодые, лет двадцать-тридцать. Только один был ближе по возрасту ко мне, сорокавосьмилетней.

Во что я ввязалась?

Так или иначе, я очень скоро научилась всему необходимому – и тому, как пользоваться электрошоковым оружием – тазером и опрокидывать противника на толстые маты.

И это было еще невероятнее, чем конкурс красоты!

Впервые облачившись в новую форму и взглянув на себя в зеркало, я не знала, смеяться мне или корчиться от стыда. И я сделала все сразу. Скажу лишь одно: рубаха цвета хаки прямого покроя, с короткими рукавами и пуговицами сверху донизу, а также темно-коричневые штаны с высокой посадкой и карманами-карго льстили мне гораздо меньше, чем наряды «Миссис Вайоминг». А что до аксессуаров, то форменный ремень с рацией, наручниками, карманом для перчаток, тазером и газовым баллончиком прибавили добрых четыре дюйма к обхвату бедер. Но оказалось, что ходить (и бегать) в тяжелых черных форменных берцах гораздо проще, чем танцевать на высоких шпильках. И в ботинках я не натирала пальцы ног.

Вход в ворота тюрьмы Эстрейя в первый день службы меня отрезвил. Побывать в тюрьме на часовом свидании – это одно. Но если задуматься о людях, запертых здесь на много часов и дней, колючая проволока и тюремные стены покажутся гораздо более зловещими. Прочные двери захлопывались с угрожающим лязгом. В воздухе висел застоялый запах раздевалки. Печальные лица, пустые взгляды. Никакой надежды. Я сразу поняла: капитан был прав. Жизнь в этих стенах жестока и сурова. Отсюда изгнано все, кроме самого необходимого. И если я хочу добиться перемен в жизни этих женщин, без пребывания в их реальности не обойтись.

Я думала, что явилась сюда, чтобы влиять на заключенных. И не подозревала, что влиять будут они – на меня.

24. Берцы и бляха

Я прикасалась к смерти только дважды. В одном случае я завернула трупик в старое посудное полотенце и похоронила в коробке из-под обуви во дворе за домом. Мне было шесть. Во втором случае – подхватила совком и отнесла в мусор. А теперь я держала обмякшее тело женщины с петлей на шее.

Казалось, только вчера я щеголяла на шпильках в усыпанной драгоценными камнями короне «Миссис Вайоминг». А теперь сменила их на берцы и бляху надзирательницы Мерк в тюрьме Эстрейя в Финиксе, штат Аризона. Несколько недель в учебном лагере – и меня направили в то роковое утро в корпус А. Эстрейя делилась на общие камеры и корпуса одиночных камер, каждый обозначался буквой. Корпусов было всего четыре. Корпуса А и В были чисто женскими, стояли рядом и соединялись длинным коридором. Мужские корпуса C и D находились чуть поодаль, в другой части тюремного комплекса; в них могли разместить более 1700 заключенных.

Каждый корпус представлял собой огромный двухэтажный следственный изолятор из бетона и шлакоблоков, разделенный на отсеки. В центре каждого помещалась цилиндрическая сторожевая вышка с окнами. Из нее надзиратель мог видеть все, что творилось в четырех двухэтажных отсеках с номерами 100, 200, 300 и 400. Все двери в корпусе управлялись электроникой с пульта в сторожевой вышке.

В корпусах А и В размещали заключенных четырех категорий: обычный режим, максимальный режим, строгий режим (особый надзор) и «одиночки». (Одиночек отделяли из-за характера обвинений: резонансные дела, насилие, жестокое обращение с детьми, сексуальные надругательства… боялись, что другие заключенные могут их просто убить.)

Закончив обход четырехсотого отсека, я связалась с напарницей по рации:

– Надзиратель Мерк – вышке корпуса А.

– На связи, Мерк.

– Обход закончен. Прошу открыть дверь отсека 400.

Раздвижная дверь со стальной рамой и окошком отъехала в сторону. Как только я вышла в коридор, дверь заскрежетала, лязгнула и резко закрылась. Дежурство только начиналось. Часы показывали 08:40. Я приближалась к запертой двери вышки, когда из рации донесся вопль надзирательницы, разорвавший утреннюю тишину.

– Корпус В… о… не-е-ет!

Из главного центра обеспечения безопасности тюрьмы ответили:

– Центр – надзирателю корпуса В. 10-9?

Принятый код. Просьба повторить сообщение.

– Корпус В – Центру: заключенная повесилась! Нужна помощь! – закричал женский голос. На этот раз он слышался отчетливо и внятно. – Скорее! – Голос сорвался на плач.

Я будто приросла к бетонному полу у входа на вышку. Пальцы сжались на дверной ручке. Подняв голову вверх, я увидела, как моя напарница срывается со стула у пульта.