Девочка-ворона

Дверь беззвучно заскользила на колесиках – все работало идеально.

Прибив крючок, она заперла дверь и установила торшер так, чтобы он скрывал незамысловатое запирающее устройство.

В завершение она поставила на место книги и отнесла в комнату тонкий матрас с одной из кроватей спальни.

Вечером она перенесла спящего мальчика в помещение, которому предстояло стать его новым домом.

Гамла Эншеде [1]

Странно было не то, что мальчик мертв, а скорее то, что он прожил так долго. Судя по количеству ран и их характеру, он должен был бы умереть гораздо раньше предварительно установленного времени смерти. Однако что-то поддерживало в нем жизнь, когда нормальному человеку уже давно пришел бы конец.

Выезжая задним ходом из гаража, комиссар уголовной полиции Жанетт Чильберг еще ничего об этом не знала. И уж тем более не подозревала, что данное дело станет первым в череде событий, которые кардинально изменят ее жизнь.

В окне кухни она заметила Оке и помахала ему, но он был поглощен разговором по телефону и не увидел ее. Первую половину дня ему предстояло посвятить стирке недельной порции пропотевших футболок, перепачканных песком носков и грязного нижнего белья. При наличии жены и сына, питавших жгучий интерес к футболу, приходилось минимум пять раз в неделю до предела напрягать их старую стиральную машину – неотъемлемая часть семейных будней.

Жанетт знала, что в ожидании, пока машина достирает, он поднимется в оборудованное на чердаке маленькое ателье и продолжит работу над одной из незаконченных картин маслом, которыми постоянно занимается. Он был романтиком, мечтателем, неспособным поставить в начатом “последнюю точку”, хотя Жанетт неоднократно уговаривала его связаться с кем-нибудь из галеристов, вообще-то проявлявших интерес к его работам. Но он вечно отмахивался, утверждая, что еще не полностью закончил. Пока не полностью, но скоро.

И тогда все изменится.

Он добьется успеха, деньги потекут рекой, и они наконец смогут осуществить все, о чем мечтали. От выкупа дома до любого путешествия.

Почти двадцать лет спустя она начала сомневаться в том, что это когда-нибудь произойдет.

Выехав на Нюнесвэген, Жанетт услышала настораживающее постукивание возле левого переднего колеса. Даже будучи полным профаном в технике, она смогла понять, что со старенькой “ауди” что-то не так и что придется снова сдавать ее на станцию обслуживания. Наученная горьким опытом, Жанетт знала, что бесплатно машину ей не починят, хоть серб возле площади Булиденплан и делает все хорошо и недорого.

Накануне она сняла со счета остаток денег, чтобы заплатить последний из целой череды амортизационных взносов за дом, квитанции на которые с садистической пунктуальностью приходили раз в квартал, и надеялась, что на этот раз сможет починить машину в кредит. Прежде ей такое удавалось.

От мощного вибрирования в кармане куртки, сопровождаемого Девятой симфонией Бетховена, Жанетт чуть не съехала с дороги и едва не выскочила на тротуар.

– Да, Чильберг слушает.

– Привет, Жан, у нас тут имеется кое-какое дельце на площади Турильдсплан.

Голос принадлежал ее коллеге Йенсу Хуртигу.

– Надо немедленно ехать туда. Ты где? – донеслось из телефона с такой громкостью, что ей пришлось отодвинуть трубку от уха сантиметров на десять, чтобы не лишиться слуха.

Она ненавидела, когда ее называли Жан, и чувствовала нарастающее раздражение. Это ласкательное имя возникло в шутку на корпоративе три года назад, но со временем распространилось по всему полицейскому управлению.

– Я возле Ошты, как раз сворачиваю на Эссингледен. Что там произошло?

– В кустах возле метро, неподалеку от Педагогического института, обнаружили мертвого парня, и Биллинг хочет, чтобы ты ехала туда как можно быстрее. Он, похоже, чертовски взволнован. Судя по всему, речь идет об убийстве.

Жанетт Чильберг слышала, что постукивание усиливается, и опасалась, как бы не пришлось съезжать на обочину и вызывать буксировщика, а потом просить кого-нибудь ее подвезти.

– Если только эта чертова тачка не развалится, я буду на месте через пять-десять минут и хочу, чтобы ты тоже приехал.

Машина накренилась, и Жанетт на всякий случай перестроилась в правый ряд.

– Само собой. Я уже выезжаю и, вероятно, опережу тебя.

Хуртиг повесил трубку, и Жанетт засунула телефон в карман куртки.

Брошенный в кустах мертвый парень – для Жанетт это звучало скорее как избиение, повлекшее за собой смерть, и, следовательно, его надо квалифицировать как непредумышленное убийство.

Бытовое убийство, размышляла она, чувствуя, как у нее дернулся руль, – это когда женщину убивает дома ревнивый муж после того, как та сообщила, что хочет с ним развестись.

По крайней мере, чаще всего.

Однако времена меняются, и то, чему ее когда-то учили в Полицейской академии, стало теперь не только неактуальным, но и ошибочным. Рабочие методы подверглись реформированию, и работа полицейских сегодня во многих отношениях сложнее, чем была двадцать лет назад.