Девочка-ворона

Поезд метро в утренний час пик был заполнен почти до отказа. Из-за ограничений движения, связанных с ремонтом путей, и какого-то технического сбоя поезда опаздывали. Жанетт пришлось стоять в толпе, скопившейся в углу возле одной из дверей.

Технический сбой? Она предположила, что кто-нибудь спрыгнул перед поездом на рельсы.

Она огляделась.

Против обыкновения много улыбок. Вероятно, потому, что осталось всего несколько недель до отпуска.

Жанетт задумалась над тем, как ее воспринимают коллеги по работе. Иногда угрюмой занудой, подозревала она. Грубоватой. Властной? Возможно. Временами вспыльчивой.

Вообще-то она не сильно отличается от многих других начальников следственных групп. Работа требует определенного авторитета и решительности, а ответственность иногда влечет за собой излишнюю требовательность к подчиненным. Порой теряешь терпение и выходишь из себя. Нравится ли она тем, с кем работает?

Иене Хуртиг относится к ней хорошо – это она знала. Олунд ее уважает. Про Шварца не скажешь ни того ни другого. А про остальных, вероятно, и то и другое сказать можно.

Однако одна вещь ее задевала.

Большинство из них называли ее Жан, а она не сомневалась, что всем известно: ей это не нравится.

Это все-таки указывало на некоторый недостаток уважения.

Их можно разделить на два лагеря. Во главе лагеря “Жан” стоит Шварц, при котором имеется еще целый ряд коллег. Лагерь “Жанетт” состоит из Хуртига с Олундом, хоть они иногда и оговариваются, и оставшейся горстки коллег или новичков, видевших ее имя только на бумаге.

Почему она не пользуется таким же уважением, как остальные начальники? У нее ведь послужной список значительно лучше и показатели раскрываемости преступлений выше, чем у большинства из них. Каждый год при аудиторской проверке заработной платы ей черным по белому демонстрировали, что она по-прежнему получает меньше средней зарплаты начальников ее категории. Когда назначались новые руководители, претендовавшие на высокий оклад, десятилетний опыт забывался, и по службе продвигались другие.

Неужели в основе недостатка уважения лежит чисто половая причина и все дело в том, что она – женщина?

Поезд остановился на станции “Гулльмарсплан”. Вышло много народу, и пока заходили новые пассажиры, она села на освободившееся место в самом конце вагона.

Она – женщина, занимающая одну из должностей, традиционно принадлежащих мужчинам, и ее называют, нередко снисходительно, Жаном.

Ей известно, что многие считают ее мужеподобной. Женщины не бывают шефами в полиции. Они не командуют ни на рабочем месте, ни на футбольном поле. Они не бывают такими, как она, – авторитетными, грубоватыми или властными, что ни возьми.

Поезд дернулся, покинул “Гулльмарсплан” и выехал на мост Сканстулльсбрун.

Жан, думала она. Свой парень.

Патологоанатомическое отделение

Работа по установлению личности жертвы шла медленно. Внешне мальчик не походил на шведа. Все зубы удалены, поэтому приглашать судебного одонтолога для идентификации зубной карты не имело смысла.

В патологоанатомическом отделении больницы в Сольне Иво Андрич снял с полки потрепанный шведский фармацевтический справочник.

Предварительные анализы показали, что в теле мертвого мальчика с Турильдсплан присутствует большое количество препарата ксилокаин адреналин. Иво Андрич прочел, что данный препарат является средством для местного обезболивания с активными субстанциями лидокаина и адреналина. Это одно из самых обычных обезболивающих, применяемых в Швеции зубными врачами, и весьма популярное, поскольку адреналин продлевает время действия обезболивания.

Зубной врач, подумал он. Почему бы и нет? Все возможно. Но зачем же понадобилось до отказа накачивать мальчика средствами местного обезболивания?

Напрашивался ответ: чтобы ему не было больно.

Иво Андричу вспомнились собачьи бои, и в голове возникла чудовищно страшная картина. Предчувствие чего-то большего, нежели просто злоба.

Он усматривал здесь некую цель.

Квартал Крунуберг

На третий день после обнаружения трупа по-прежнему не появилось ничего нового, что позволило бы продвинуться в расследовании, и Жанетт очень нервничала. Прокурор фон Квист не изменил своей позиции в отношении Джимми Фюрюгорда, и об объявлении в розыск пока не было и речи.

Позвонив и сверившись с регистром пропавших детей, Жанетт узнала, что там нет никого, чье поверхностное описание совпадало бы с мертвым мальчиком. Конечно, в Швеции находятся сотни, возможно, тысячи детей без документов, но неофициальные источники в церкви и Армии спасения сообщили, что не знают никого, похожего на их жертву.

Стокгольмская миссионерская организация в Старом городе тоже не смогла предоставить необходимой информации. Зато один из сотрудников, дежурящих там по ночам, рассказал, что множество детей обычно обитает под Центральным мостом.

– Эти ребята безумно пугливы, – с огорчением добавил он. – Когда мы там появляемся, они подходят, хватают по бутерброду и чашке бульона и сразу удаляются, самым откровенным образом показывая, что вообще-то не хотят иметь с нами дела.