Девочки, к вам пришел ваш мальчик (сборник)

Этот монолог может идти с помехами, как бы прорываться сквозь эфир. Вперемежку с ним должна идти следующая звуковая сцена.

Голос диктора. Вылет самолета рейс Симферополь – Москва откладывается.

Голос дежурного. Я же сказал, билетов нет…

Голос Иры. Но он без хлеба!

Дежурный. Что же это вы оставили его… Нехорошо. Ничем не могу помочь. Я же не печатаю тут билетов. Хлеба могу дать. Следующий.

Женский голос с акцентом. Мы на похороны, на похороны. Девушка, отойдите от стола. Вам сказано. У нас телеграмма заверенная, на похороны.

Голос Иры. Но я могу не успеть!

Дежурный. Но ведь я не высажу пассажиров, чтобы только вы полетели… Следующий. Давайте.

Женский голос с акцентом. Девушка, встаньте, грязный пол! Встаньте тут, девушка!

Мужской голос с акцентом. Они везде пролезут, понимаешь.

Дежурный. Освободите кабинет. Заходить по одному. Девушка, не ползайте за мной на коленях! Вам сказано, девушка! При чем здесь фотография… Не знаю я никаких фотографий. У меня у самого есть сына фотокарточка, что же, предъявлять? Ну? Москва-то все равно не принимает.

Картина восьмая

Веранда дачи. Татьяна, Светлана и Фёдоровна белым днем пьют чай. Гора немытой посуды.

Светлана. Она говорила: я никому не нужна, никому не нужна. А она нам нужна. Все время думаю о ней: хоть бы не приезжала!

Фёдоровна. Пусть приезжает, но чтобы теплая установилась погода. И вы тогда перейдете на старое место.

Светлана. Нам и без нее хорошо при любой погоде. Все время о ней думаю.

Татьяна. Если она вернется, нам придется отсюда вылетать.

Светлана. Еще чего! Мы заняли, и все!

Фёдоровна. А я ее к себе пущу. Но у меня эта дача сдается теперь за триста двадцать рублей сезон!

Светлана. Так мы в свой туалет будем ходить, оно нам надо!

Фёдоровна. Это в вашей власти. Но я предупредила!

Татьяна. Так это же с будующего года! (Хихикает. Слово «будующего» Татьяна произносит с ударением на «ю».)

Фёдоровна. Это для нее с будующего, поскольку туалет ее. А это же не вами поставленный туалет.

Татьяна. Надо же какие пироги. За ее красоту нам надбавка.

Светлана. По сто шестьдесят… Ничего себе…

Татьяна. Нас фактически двое, вас трое.

Светлана. Живите трое.

Татьяна. Нам здесь не развернуться. (Хихикает.)

Светлана. Это ваше дело.

Татьяна. Нас двое, вас трое. Три да два… Триста двадцать на пять… (Задумывается.) Шестью пять тридцать… Два на уме… Четырежды пять двадцать.

Фёдоровна. С вас сто двадцать восемь, с них сто девяносто два рублика. И электричество.

Светлана. Максима здесь почти не бывает!

Татьяна. А меня бывает? Я только ночь ночую. («Ночую» она произносит с ударением на «ю».)

Светлана. А меня ночами не бывает.

Татьяна. Уехать бы куда подальше в дом отдых, а то эти магазины, электричка, кастрюли жирные… Совсем запрягла меня.

Светлана. А ты меня? Кто с Антоном сидит?

Татьяна. Не ты с Антоном сидишь, а Максим с ним сидит и его колотит.

Светлана. А Максиму нельзя быть хлюпиком! Я не допущу, чтобы он был как эти. (Кивает в сторону комнаты, где сидит Леокадия.) Я не допущу, чтобы он рано умер, как его отец! Я с ним гимнастикой занимаюсь! А твой Антон не желает, и пусть.

Входит Ира за руку с Павликом. На руках у Павлика котенок.

Ира. Ой, все здесь!

Немая сцена.

Мы нашли вашего котенка, Фёдоровна! (Берет у Павлика котенка.)

Входят Максим и Антон, как зачарованные смотрят на котенка, гладят его. Павлик тоже гладит. Он в косынке, на косынке шерстяная шапочка; на нем клетчатая рубашка, колготки с пузырями на коленях, короткие штанишки на лямках: спецодежда детсадика. Максим в майке и в трусах. Майка красивая, с рисунком. Антон тоже в майке и трусах, но майка у него попроще.

Господи, мы идем, а он на углу сидит, прямо на улице, а на него собака наскочила! Он сгорбился весь вот так. (Показывает.) А не уходит.