Девочки мадам Клео

У корифеев журналистики такого рода успех, видимо, вызывал лишь саркастическую усмешку, однако Федалии даже не приходило в голову беспокоиться на сей счет. Она просто-напросто следовала наипервейшему правилу свободной экономики: найти нечто такое, чего жаждут люди, и продать.

Она выкрасила свой кабинет в оранжевый цвет. Вместо стульев она установила кресла-шезлонги с обивкой под шкуру пони. Ее письменный стол представлял собой трехметровой ширины монолит ослепительно блестящего сланца в форме бумеранга. Сидела же она на сработанном под трон Папы Адриана стуле, который – благодаря своим женским чарам – выманила у одного бродвейского дизайнера.

У нее было миловидное лицо, как у большинства пышных молодых женщин, широко поставленные ясные голубые глаза и полные губки купидона. Цвет волос всеми, кто видел Федалию, описывался по-разному, ибо зависел исключительно от ее настроения. Она считала, что обладает прекрасной шелковистой кожей и была уверена, что у нее сногсшибательное тело.

Федалия постоянно терзала свою внешность, не желая останавливаться на каком-то одном стиле. Уже более десяти лет она не оставляла без внимания ни одного дармового косметического средства и всякой новомодной бижутерии, которыми ее заваливали рекламные агенты и дилеры, мечтающие получить известность за бесплатно. Федалия Налл представляла собой костюмный фильм силами одной актрисы. Когда же, наконец, она достигла пика своей известности и о ней написали в журнале «Спай», то ее внешность описывалась со словом «чрезмерный».

Федалия родилась с чувством голода, оставшимся при ней даже после того, как лорд Мосби в порыве ликования и в знак благодарности за поистине впечатляющее оживление его прежде убыточного дела повысил ей жалованье, не поскупись довести его до суммы, исчисляемой шестизначной цифрой.

Прошлое ее, в сущности, было настолько безнадежно унылым, что воспоминания о нем, весьма красочные сами по себе, оживляли любую беседу. Она прибегала к ним, когда требовалось «завести» публику на какой-нибудь вечеринке с коктейлем, часто шокируя тех, кому хотелось бы, чтобы прошлое преуспевающего человека не выглядело столь непривлекательно.

Мать Федалии, пятнадцатилетняя бродяжка, воровала продукты, чтобы прокормить свою маленькую дочь. В супермаркете «Сент-Пол» она была поймана с поличным и «спасена» управляющим. В результате мать вышла за него замуж. Затем последовали другие «спасители» и другие замужества. К тому времени, когда Федалии исполнилось четырнадцать, она потеряла счет своим «отчимам». Упаковав в узелок все то малое, что у нее было, она сбежала, гонимая страстным желанием поскорее уехать куда глаза глядят.

С того дня она стала зависеть только от автостопа. После двух лет скитаний по разным дорогам она прикатила, как выбившийся из сил колобок, на улицы нью-йоркского Вест-Сайда, знаменитого своим убожеством. В начале семидесятых полиция именовала этот район «Пятачком Миннесоты», потому что фланирующие по мостовой проститутки в большинстве своем были, подобно Федалии, светлыми голубоглазыми подростками-беглянками со Среднего Запада.

На панели можно было сделать деньги, достать наркотики, водились там и сутенеры, обрабатывавшие каждую вновь прибывшую девушку. Оборванная и голодная – кожа да кости, – она в первый же вечер стояла в вонючей подворотне на Восьмой авеню, сжавшись в комок. Подняла глаза и увидела улыбающуюся ей женщину, одетую в джинсы и кожаный пиджак.

– Тебе бутерброд с тунцом или с арахисовым маслом? – спросила женщина, показав на свой парусиновый рюкзак.

Федалия собралась было сказать что-нибудь грубое, но не успела.

– Я сестра Джо, монахиня, не пугайся, – улыбнувшись и положив ей руку на плечо, сказала женщина, напомнив Федалии, что не перевелись еще люди с чистыми зубами. – Ты, наверное, замерзла. Если пойдешь со мной, сможешь принять горячий душ и поесть супа. Ну как?

Федалия оглядела свою драную одежду. Она не помнила, когда в последний раз переодевалась, не то что мылась. Горячие слезы, давно, как ей думалось, выплаканные, выступили у нее на глазах, потом медленно покатились по щекам.

– Почему ты плачешь? – тихо спросила сестра Джо.

– Потому что смеяться больно, – ответила Федалия. – Вы это серьезно насчет горячего душа?

Миссия Вознесения Богородицы занимала пять выбеленных, спартанского вида этажей кирпичного здания на Сорок Шестой улице рядом с рекой. Здесь Федалия нашла горячую пищу, чистые простыни и каморку, в которой хранились целые горы старых журналов «Роллинг Стоун».

Участие монахинь, неподражаемое чувство юмора и природный ум помогли ей быстро, по особой программе, пройти курс средней школы и поступить в Фордхэмский университет семнадцатилетней.

После его окончания она, следуя тому, что считала своей судьбой, отправилась наниматься на работу в «Роллинг Стоун». И была принята благодаря своим энциклопедическим сведениям о журнале с момента его появления на свет.