А потом тебе снится. Что стоишь ты, неприлично красивая, у алтаря. Невесомая, нежная, вечная, как херувим. Незабудки в волосах, жемчужинки – на платье. Букетик в руках теребишь, на двери оглядываешься. И тут врывается ОН! Волосы дыбом, галстук на спине, язык – на плече! "Стойте! – кричит. – Я должен поцеловать невесту!". Все присутствующие, ясен пень, в шоке. Дескать, неслыханное дело – так опоздать! Мол, у нее, у бедняжки, черные дорожки на щеках от дорогой несмываемой туши. Жемчуг на платье потускнел. Цветы в руках завяли, а этот – "стойте!". Да прогнать его в шею и – дело с концом. А он не унимается. "Стойте и все тут!" – кричит. Священник Писание вниз опускает, лоб морщит, дескать, хмурится. Он на колени перед тобой падает, за подол у платья тебя хватает, пот со лба утирает, шепчет "Прости".– Дай хоть поцелую, – просит. К губам твоим тянется. И тут ему Священным Писанием – четко в лоб! Мол, ты, негодяй, у жениха разрешения спросил? Он тут не для красоты у алтаря стоит. И не для "галочки". И если он без пяти минут муж, то ты – без пяти минут покойник. Поэтому забирай свое "прости" и давай проваливай! Гости руками рассерженно машут, кричат, возмущаются. Он к платью твоему прилип – расстаться боится. Жених рукава засучивает – к драке готовится. А ты стоишь…невесомая, нежная, вечная. Незабудки в волосах поправляешь, жемчужинки с платья отковыриваешь и только и шепчешь под самый купол: "А что я говорила…Наша…Наша взяла…".