Девора

Ведьма целует его в шею, оставляя на коже помаду, пока он выжимает из двигателя все, что возможно. Ему нравится скорость. Он ничего не боится. Ни смерти, ни штрафов. Иногда чужак снимает номера с автомобиля и гоняет поздней ночью по скоростному шоссе вдоль побережья, наплевав на камеры и возможных патрульных.

Они едут к нему на работу, чтобы потрахаться в кабинете во время обеда.

Теперь чужак на должности заместителя начальника управления дознания по республике, майор полиции. «СЛУЖИМ СТРАНЕ — СЛУЖИМ НАРОДУ». Символика на плече. Щит и скрещенные мечи. Серебряный цвет — чистота и честность; золотой — знак благородства; красный цвет — это мужество и отвага.

В городе пробки.

Дорога от аэропорта похожа на свалку металлолома.

Они едут слишком долго. И несчастье обретает свою силу. Портит радость от встречи с Анат. Мерзкий, отвратительный образ будущего одиночества. Крах всех надежд.

Чужак видит его.

Анат надела кольцо на безымянный палец правой руки.

— Это Тиффани. Платина с бриллиантами круглой огранки.

Он промолчал.

Сердце будто выключилось. Стиральная машина перестала крутить барабан. Пора вынуть ботинок.

Неожиданно для себя чужак понял, что испытывал к Анат нечто большее, чем мог себе позволить.

Они виделись редко. Но каждый раз встречи были наполнены страстью. Иногда они проходили у него дома или в гостиничных номерах, но чаще прямо в его рабочем кабинете, что придавало им ещё большего безумия и разнузданности.

Анат положила руку чужаку на бедро.

— Старик сделал мне предложение. И я согласилась.

Чужак сказал, что ему никогда не было так хорошо ни с кем в постели, как с ней.

— Ну и хорошо, а то я уж было подумала, что ты влюбился.

— Это мне ни к чему.

— Да. Зачем тебе такая, как я. Замужняя и с ребенком. Немолодая.

Машина стояла на светофоре.

Время сломалось.

Минута превратилась в тысячу лет.

И никто этого не заметил.

Анат продолжала давить.

Сказала, что ей не нравится любая привязанность к ней, что она чувствует себя от этого обязанной чужаку. Хотя нельзя потерять то, чем не владеешь. Ведь это простая истина.

— Тебе не на что обижаться.

Когда машина подъехала к зданию главного управления дознания, он внезапно «вспомнил» о важных делах, извинился, что не может уделить ей время и попросту сбежал.

______________

Кладбище.

Последняя остановка шестого трамвая.

Там, за холмом, уже город.

Огромный и мертвый.

Они теперь одно целое. Их не отличить друг от друга.

Реальность — могила.

И она глубока. Не менее полтора метра до крышки гроба. Иначе туп будет вонять.

Тело, распрощавшись с душой, начинает стремительно разлагаться.

Кадаверин. Нейрин. Путресцин.

Трупные яды.

Их названия звучат, словно лекарства.

Плита над могилой — древняя защита от смерти. От человека, который умер из-за инфекции или вируса. Менингит. Пневмония. Туберкулез. Сибирская язва. Чума.

От того дерьма, которое может выбраться наружу.

Люди пишут на плитах имена своих мертвецов. Думают, что так будет проще их отыскать. Но там, на глубине, только кости и волосы. И больше нет ничего и никого.

Чужак бродит среди могил.

Еще один призрак.

Мертвец.

Он приехал сюда для разговора.

Приберег пару слов для Отца.

С последней их встречи прошли тысячи лет.

Но чужак помнит.

Словно это было вчера.

______________

В то утро — туман.

Город — призрак.

Машина тащится с окраины, пробираясь к центру.

Грязные улицы, забитые канализации, проститутки на углу церкви, огромные лужи и ямы.

Но вот многоэтажные дома сменяются особняками и виллами. Вместо мусора на обочинах зеленеет трава. В асфальте дороги нет трещин. Все прекрасно. Идеальный район.

Чужак глотает черный кофе из пластикового стаканчика и прикуривает сигарету. У него плохое настроение. Встреча с Отцом не сулит ничего хорошего. Очередное выяснение отношений.

Старик бросил Мать. Оставил ее умирать в дешевой больнице.

Тут не о чем говорить. Только кричать друг на друга.

И так каждый раз.

Нет в мире никого хуже, чем родственники.

Чужак тормозит рядом с особняком в самом центре квартала.

Всюду деревья.

Дорожка из желтого кирпича тянется от ворот к дому, исчезает в аллее из кипарисов. Там каркают птицы. Фамильяры Отца кричат в след чужаку. Пророчат несчастье.

Мрачные тени бродят по стенам и окнам особняка.

Чужак какое-то время стоит на пороге. Потом делает глубокий вдох и открывает входную дверь.

Старинная мебель. Потертая и уродливая. Русский барокко во всей своей красоте. Все нужно выбросить и сжечь на заднем дворе. В гостиной огромный камин, который никто никогда не разжигал. Со стен, выкрашенных в зеленый, якобы успокаивающий цвет, смотрят портреты Отца. Их штук десять. Все из разного времени. Древний Рим. Средневековье. Эпоха бесконечной войны.

Дальше Макс Эрнст. Арнольд Беклин.

«Искушение святого Антония» и следом «Остров мертвых».

Черный рояль у окна.

Чужак открывает крышку и наигрывает «The Unforgiven».

— Герой этой песни зовет себя «Непрощенный». Глупец, который всю жизнь слушал других. Обреченный на поражение в своем бунте. Не в силах простить этого ни себе, ни окружающим.

Голос Отца звучит в старом доме, как отклик демона с другой стороны бездны.