Девственная селедка

— А я только в двадцать семь лет что-то расчухала. Знаешь, мне всегда казалось, когда я видела вас вместе, что вы как первовлюбленные…

— Так и было… нам было вместе так хорошо… Мы с ним ездили в день нашей свадьбы куда-нибудь, где можно побыть вдвоем, и вот на пятнадцатилетие поехали в круиз по Карибскому морю. Он подарил мне вот эти сережки и сказал: «Девочка моя, я даже не смел рассчитывать, что наша любовь будет такой долгой и счастливой… И не только любовь, но и страсть… Я сейчас хочу тебя не меньше и не реже, чем в наш первый год. Видно, мы с тобой то самое исключение, которое подтверждает правило…»

— И он тебе ни разу не изменил?

— Я, во всяком случае, ничего об этом не знаю… Может, когда-нибудь и трахнул кого-то мимоходом… когда работал в Швейцарии… Он же тогда пять дней проводил на объектах, к нам приезжал на выходные только… Но я ничего не замечала, он приезжал такой изголодавшийся по мне… Хотя, не скрою, у меня подобные мысли возникали, я была очень внимательна, но ничего, никогда…

— А ты ему изменяла?

— Я? Боже сохрани. Мне никогда никто не был нужен, к тому же Иваныч был ревнивый…

— А ты подавала поводы?

— Ему не нужны были поводы. Если он видел, что кто-то на меня не так посмотрел, готов был убить. Он любил меня по-настоящему. Думал о будущем. Понимал, что может раньше уйти… Знаешь, говорят, счастье эгоистично. Он был счастлив, я знаю, но эгоистом не был… Я была, а он нет…

— Получается, что твой Иваныч был идеалом мужчины?

— Мне практически не с кем его сравнивать, но для меня — да.

— Он был у тебя первым и единственным?

— Нет, был до него один… Но там и говорить-то не о чем. Мне казалось, я в него влюблена, даже замуж собиралась… В институте за мной многие приударяли, но мне никто не нравился, меня считали гордячкой и холодной стервой, а один парень, которого я отшила, прозвал меня «девственной селедкой». А знаешь, почему я сбежала с Корфу?

— Знаю твою версию.

— Это чепуха. Нет, Ирма, дело в другом. Там я встретила одного человека…

— Я вся внимание.

— Он жил в соседнем номере… И сразу стал за мной ухаживать… Он был приятный, очень привлекательный…

— Русский?

— Да.

— И что? — затаила дыхание Ирма.

— Ничего. Я сказала ему, что люблю мужа. Вернее, память о нем… Он понял, был более чем деликатен. Но один раз мне было очень плохо, я сидела на берегу, он увидел, подошел, предложил помощь, и я… Я пригласила его выпить чаю у меня на террасе… Он был так внимателен, скромен, но я же видела… он в меня влюбился… И я испугалась… А утром уехала…

— У вас так ничего и не было?

— Что ты! Я даже подумать не могла…

— Нет, ты сама себе врешь. Очень даже подумала. Потому и сбежала. Ну и дура. Сколько тебе лет? Собираешься до гробовой доски хранить верность Иванычу? Глупо. Я уверена, что сам Иваныч этого не хотел бы.

— Не хотел, — кивнула Лали. — Мне Петька сказал, что отец ему говорил, когда они рыбачили в Норвегии, — если со мной что-то случится, пусть мама чувствует себя свободной. Кстати, Петьке этот мужик очень понравился.

— Так почему ж ты сбежала? Он же не стал бы тебя насиловать.

— Нет, но просто он… Понимаешь, он оказался старшим братом Платона, ну того… моего первого…

— Да хоть бы братом Сократа, какая разница? Он тебе нравился?

— Платон?

— Да нет, брат, как его, кстати, зовут?

— Родион. Нравился, но я… я боюсь.

Ирма очень внимательно на нее посмотрела.

— Лали, я не поверю, что ты испугалась переспать с понравившимся мужиком… Тем более что со смерти Иваныча прошло уже почти два года. Тут что-то другое… Слушай, ты, конечно, можешь не отвечать, но я, кажется, знаю, в чем дело.

— Да? — каким-то ненатуральным голосом спросила Лали.

— Я, конечно, в генетике не специалист, но мне сдается, что если у отца и матери глаза голубые, а у сына карие, то тут не обошлось без заезжего молодца… Так? И этот молодец Платон?

— Ирма! — смертельно перепугалась Лали.

— Значит, я права… А Иваныч знал?

— Господи, конечно. Я как узнала, побежала к нему. Плачу, убиваюсь, мол, ты меня бросишь… Я аборт сделаю… А он смеется. Дурочка, говорит, я тебя люблю, и по-любому это наш ребенок будет. И никогда больше эта тема у нас не возникала. Как он Петьку любил, ты сама видела.

— А что ж ты ему-то не родила еще?

— Он боялся, я ж тогда ослепла… А я так хотела, но он ни в какую. Я все-таки забеременела, но у меня выкидыш был… Ну и все… Ирма, но ты понимаешь, что…

— Что об этом не должна знать ни одна живая душа? Прекрасно понимаю. На меня можно положиться… Да, подруга, это надо же… встретить мужика, который оказался братом… А он ничего не заподозрил?

— Да откуда? Платон знал, что меня зовут Ева. Я по молодости и дурости стеснялась своего имени, Евлалия, мне казалось это имя каким-то деревенским… А Родион знает меня как Лали Браун. Так что…

— А он тебе здорово понравился, этот Родион?

— Понравился.

— Больше, чем брат?

— Понимаешь, в свое время мне и Платон нравился, просто я встретила Иваныча… Но Родион мягче, он другой, он внимательный… А Тоник этим не отличался, правда, он был еще совсем молодой, избалованный…

— А ты что, с братом тогда не познакомилась?

— Нет.

— Да, подруга, жаль…