Девственная земля

Интересно, как родственники девушки восприняли появление в этих краях такого образца элегантности и утонченности? Чувствуют ли они за нее гордость, или неловкость, или, может, слегка презирают за наряды и изысканность? Конечно, девушка, тщательно охраняя «бомбейские стандарты» от посягательств, демонстрировала веру в превосходство своего нового образа жизни. Она была очень нежна со своей матерью, однако держалась довольно скованно. Создавалось впечатление, что дома ей не по себе и в глубине души, терзаясь угрызениями совести, она мечтает побыстрее уехать.

Встреча с девушкой помогла мне понять, почему в этих местах жители деревень, получившие медицинское образование в городе, часто не хотят возвращаться в родные края, где их помощь особенно необходима. Этих юношей и девушек захватывает новизна материальных и духовных возможностей городской жизни, и там они в корне меняются, открывая в себе все новые и новые возможности, о которых они ранее не подозревали. Часто их обвиняют в том, что городская жизнь «вскружила им голову», однако это неправильно. Такие молодые люди обычно видят лишь светлые стороны городской жизни. Они, как дети, хватаются обеими руками за преимущества образования и не понимают, что успехи обязывают их прийти на помощь своим собратьям. Бессмысленно требовать от только что выучившегося поколения самодисциплины, которая побудит их добровольно покинуть вновь обретенный мир.

Прежде чем расстаться с этой трогательной парой, мы расспросили о дороге через лес, но, войдя под сумеречную сень деревьев, уже через час совсем заблудились. Я ожидала, что между двумя селениями существует хоть какая-то дорога, но, если она и есть, мы ее не нашли. Более двух часов карабкались мы вверх и вниз но крутым склонам, пробираясь сквозь густые колючие заросли, и не раз упирались в непроходимые овраги. В половине пятого мы поняли, что до заката осталось немногим более часа, и тут Мингмар, не на шутку перепугавшись, забормотал молитвы в той странной монотонной манере, которая кажется комичной, пока к ней не привыкнешь. Мы не имели ни малейшего представления об обратной дороге, поэтому решили пробиваться вперед. Неожиданно мы набрели на что-то похожее на заброшенную тропу. Пройдя по ней через глубокие темные овраги — даже Мингмар, к моему удивлению, нервничал, — мы наконец вышли на открытую местность. Через двадцать минут, миновав поля гречихи, ячменя и картофеля, мы отдыхали в очень милой семье шерпов.

Дом наших хозяев похож на тот, в котором мы останавливались в Шаблунге. Правда, жилая комната здесь вдвое больше и гораздо чище. Со стропил свешиваются сухие кукурузные початки, а вдоль стены, обращенной к низким дверям и двум крохотным окошечкам, расставлены шкафы с красивой резьбой. Судя по множеству серебряных ритуальных сосудов и отделанных серебром деревянных чайных чашек, семья, должно быть, довольно зажиточная (по местным масштабам). В одном углу к стене прислонена бамбуковая, охваченная медными кольцами мешалка для приготовления чая с маслом.

В маленькой комнате, соединенной с жилой, устроена домашняя молельня, где одиннадцать крохотных лампад уютно освещают закопченную, но очень красивую танка[64], представляющую Будду в позе сострадания.

Семья состоит из старушки, сына, невестки и пяти очаровательных внуков, с которыми я тут же подружилась. Пока я пишу эти строки, сидя на полу у огня, двое младших стоят рядом, облокотившись мне на плечи, и внимательно наблюдают, как чистый лист бумаги покрывается отвратительными каракулями.

Как только мы вошли в дом, я удобно устроилась на подоконнике и стала смотреть из окна на самый красивый в моей жизни закат. Дом обращен окнами на запад. Перед моим взором раскинулись гряда за грядой туманно-синие горы. За ними на малиновом фоне горизонта едва просматривались призрачные снега далекого массива Дхаулагири. Над заревом заката разлился сине-зеленый океан, по которому одиноко плыла золотая ладья Венеры, а еще выше зенит был подсвечен розовато-коричневым светом. Поистине, вид был величественный, полный покоя. День угасал.

В житейском плане вечер был не менее примечателен — на ужин нам подали картофель с молоком. Очевидно, лишь мои соотечественники поймут тот гастрономический экстаз, в который впадает при виде картофеля ирландка, две недели прожившая на одном рисе. Мингмар тоже затрепетал от восторга: хоть он и поглощает рис в большом количестве, дома картофель — один из главных продуктов питания шерпов. Мингмар с удовольствием съел картофель и очень расстроился, когда я отказалась от третьей порции. Это селение из четырех домов — настоящий рай для проголодавшихся путешественников; нам удалось также купить пять яиц, которые мы сварим вкрутую и прихватим с собой, так как запасы риса и сардин уже иссякают.

21 ноября. Селение на вершине холма.