Девственница для бандита

– Лилиана, серьезно, успокойся. Я хотел помочь твоей матери. Но теперь это невозможно. Она живет с одним из главарей банды. Стала его женщиной. Теперь ей никак не выйти, никакой возможности. Нужно смириться. Но ей ничего не угрожает. Она с ним добровольно. Или, возможно, надеется что так сможет спасти от смерти сына. Твоего брата эти парни ищут усиленно. Землю роют, но он глубоко залег. Лучше всего тебе забыть о родственниках. Понимаю, что это звучит жестоко…

Жестоко… да. Но я чувствую что Давид правда сопереживает. Смотрит на меня, и от этого взгляда ледяной холод немного отступает.

– Спасибо… что сказал правду, – произношу тихо. – Можно мне уйти? Хотя бы на балкон. Подышу воздухом. Мне надо немного побыть одной.

Давид кивает, и я, встав, направляюсь к лестнице. Поднимаюсь на второй этаж, вижу двери, ведущие на крышу. Здесь невероятно красиво. Вода переливается радугой от света яркой рекламы, расположенной на соседнем здании. Прохладный ветер приятно овевает лицо. Мне тепло, и в то же время в груди застряла ледяная глыба. Устраиваюсь в шезлонге, подбираю под себя ноги. Всхлипываю. Щеки мокрые от слез. Егор… что же ты сделал с нами? Не могу поверить, что не увижу маму… а как же София? Она ребенок еще. Ей нужна мать… необходима.

Давид тоже выходит на крышу, понимаю это каким-то шестым чувством, еще до того как подходит ко мне. Опускается на соседний шезлонг, затем придвигает его максимально близко к моему. Какое-то время мы находимся рядом в полном молчании. Но странным образом его присутствие не тяготит меня. Наоборот, становится чуть легче. Глупое воображение рисует всякую чушь вроде того, что Давид сопереживает мне. Пришел поддержать. Конечно, это бред, но сейчас я настолько уязвима, что хочу верить во что угодно…

Я не позволяю себе взглянуть в лицо Ериханову. Смелости хватает только на то чтобы скосить глаза и рассматривать его руки. На них выступающие дорожки вен. Сильные гибкие пальцы. Черные волоски от запястий и выше. Мне безумно нравятся его руки. Кажется, что даже от простого визуального осмотра могу в нирвану впасть.

– Идем в спальню. Ты замерзла, – голос звучит низко и хрипло.

– Твой халат теплый.

– Я теплее, – это уже с насмешкой. Вздрагиваю. Он намекает на продолжение? Я к этому совсем не готова. Но ведь сразу понимала, догадывалась, что одним разом не ограничится…

Давид встает первым, протягивает мне руку. Не могу не принять столь заботливый жест. Встаю и стразу от его резкого движения оказываюсь в кольце рук… Он обнимает меня… крепко… Стискивает плечи, гладит по спине. По телу расходятся волны тепла, порождая в груди тихие стоны.

– Ты… снова хочешь? – спрашиваю, умирая от стыда и не понимая зачем это спросила. Глупость ужасная… Понятно же, что хочет.

Самое ужасное, что и я хочу. Думала что буду разбитой, что будет больно, как в первый раз. Да, есть боль. Но совсем другая. Ноющая. Тело жаждет нового проникновения, новой схватки. Безумие…

– Тебя это удивляет? Я постоянно тебя хочу, Лили.

В сердце вонзается тонкая игла. Даже такое, не очень себе романтичное признание, вызывает гамму эмоций и… надежду. Глупо, опасно. Но как запретить эти мечтания?

Будь я умной, относилась бы к этой связи хладнокровно и расчетливо… Использовала в своих целях. А я как дура влюбленная, глаза на мокром месте, сама вся в сопли… Не под силу выкинуть глупые романтичные мечты. Не о принце, нет. Мне не нужен супергерой, ласковый и отчаянно смелый. Меня привлекает мрачный, опасный, сплошь в шипах мужчина… Кто знает, сколько всего довелось ему пережить, судя по количеству шрамов на его теле – лучше даже не представлять. Их слишком много. Я бы хотела спросить его о некоторых, особенно жутких. Вот только вряд ли смогу решиться....

***

Даже не помню, как снова оказываемся в спальне, уже в другой, Давид не тратит время чтобы спуститься на первый уровень. На этот раз интерьер более мужской. Я уже лежу на огромной кровати и на мне нет халата... Ериханов сверху, наклонив голову, целует мои груди, ласкает языком соски, заставляет переживать невероятные ощущения: с одним соском играет кончиком языка, другой катает между пальцев, заставляя хватать ртом воздух, захлебываться, стонать, вскрикивать. Выкручиваюсь под умелыми ласками, забывая обо всем на свете. Легко сжимает тугую горошину соска зубами, чуть оттягивает.

– Дави-ид… – вырывается мольба из самой глубины моего существа.

– Да, сладкая?

Глава 15

Окружающий мир, проблемы, все перестает существовать. Только мы двое. Звуки прерывистого дыхания. Ладонь Давида двигается по моему бедру, к внутренней стороне. Касается влажных лепестков плоти, и я резко втягиваю воздух.

– Тсс…