Девственница для бандита

Я давно это поняла. Рядом с ним я всегда буду выглядеть глупой истеричкой. Теперь бесполезно доказывать, что напиться вчера я совершенно не планировала. Просто почти ничего не ела весь день, не могла в себя запихнуть от нервов почти не крошки. Поэтому алкоголь подействовал на меня сокрушительно.

Ериханов был в ярости. Вздрагиваю, вспомнив как полыхали его глаза. В них горело бешенство. С какой силой к стене швырнул. Прижал…

Горячий, как печка. Обжигающий, необузданный. Как тело прошило горячей волной возбуждения. Мне бы испугаться, а я…

Я потом уснуть не могла, все тело ныло мучительно. Желая… Чего, боже? Его прикосновений?

Тогда он прав, считая меня шлюхой…

Еще долго кружу по комнате, не решаясь выйти. Мне плохо, тошнит, слабость. Но и в постели лежать не могу.

Отпустит ли меня сегодня? Или я теперь пленница?

Я не слышала чтобы в мою комнату входили, но судя по огромной стопке моей одежды, это так и было. Раз не поленились притащить из моей квартиры столько вещей, даже нижнее белье, значит ли это, что я здесь надолго?

Выбираю джинсы и футболку, натягиваю быстро.

Наконец решаюсь выйти, спускаюсь вниз, бросив перед этим короткий взгляд в зеркало в серебряной раме, висящее над туалетным столиком. Я редко задумываюсь о собственной внешности. Знаю, что мне в принципе повезло. Данные хорошие. Большие глаза, густые ресницы, волосы, которые позволяют не тратить кучу времени на укладку. Худенькая, стройная. Но я никогда не чувствовала себя красавицей. Всегда находила повод покомплексовать. Возможно, потому что в детстве брат обожал задирать меня, подкалывать, придумывать обидные прозвища…

Может именно поэтому я выросла дерзкой. Не умею плыть по течению и склоняться перед мужчиной. И сейчас особенно жалею об этом. Давид, возможно, единственный, кто способен помочь. Раз вытащил свою сестру, значит и моим поможет… Если захочет.

Хотя вряд ли после вчерашнего у него возникнет такое желание.

Что если я все испортила?

Мне вдруг становится очень страшно. Переоцениваю ситуацию, и в голову приходит мысль:

Куда я тороплюсь? Ну вот уеду отсюда, и что? Что смогу сделать одна против бандитов?

С Мариной явно произошло нечто страшное. Получается, Егор это допустил? Как он мог?

Я совсем перестала понимать брата. Впрочем, давно уже. Просто не задумывалась над этим. Нам вечно приходилось выживать, не хватало денег и борьба за насущное забирала все силы…

Что же мне сказать Ериханову? Прощения попросить? Умолять?

Когда вчера заявила, что единственное мое желание – убраться подальше…

Ну почему я такая идиотка?

Внизу звенящая тишина. Первым делом заглядываю на кухню. Не ошиблась, Мария Павловна, к которой я после вчерашнего разговора прониклась симпатией, конечно же здесь. Хлопочет у плиты.

– Проснулась? – улыбается. Видимо решила, что можно уже на «ты» перейти, раз вчера так много откровенничали. – Спящая красавица, – добавляет, посмеиваясь. – Хозяин велел не будить тебя. Сказал, пусть проспится.

Щеки покрывает румянец. Спасибо, что не добавил про похмелье. Хотя может так и сделал, а Мария Павловна просто щадит меня.

– Будешь завтракать? Хотя, через полчаса обед, – добавляет растерянно.

– Нет, я не голодна, – мотаю головой. – Только пить хочется.

Наливаю себе стакан воды.

– Не подскажете, где хозяин? – спрашиваю, ставя уже пустой стакан на стол. – Опять уехал?

Почти уверена в этом, и почему-то чувствую облегчение. Тогда снова отсрочка. Можно еще собраться с мыслями. Жалкая трусиха.

– Нет, Давид Андреевич у себя в кабинете с самого утра, – разочаровывает меня собеседница.

– Спасибо, – вздыхаю.

– Да не за что, милая.

Женщина снова концентрируется на приготовлении пищи, а я, внутренне подобравшись, иду по направлению к кабинету. Вчерашняя сцена перед глазами, мне нехорошо. Но быть трусихой настолько противно, что решаю немедленно перебороть свои страхи. Я смогу договориться. Должна. Не ради себя. Ради своих родных.

Глава 5

Давид сидит за столом в кабинете, глядя в монитор, что-то сосредоточенно читая. У него на лице очки, это удивляет меня, и в то же время странным образом подкупает. Хотя даже этот аксессуар, по шаблонному определению принадлежащий скорее задротам-ботаникам, придает ему наоборот, еще больше сексуальности. Как и белая рубашка, разумеется наисвежайшая, оттеняющая смуглую кожу.

– Можно? – спрашиваю, робко переминаясь на пороге.

– Проходи, – кивает Ериханов. – Выспалась? – добавляет, снимая очки и вглядываясь в меня внимательно.

– Да. Хочу извиниться за вчерашнее…

– Ни к чему. Со всеми бывает. Ты как могла сняла стресс.

– Мне не следовало так вести себя с тобой. Ты помогаешь…

– Нет. Не помогаю. Давай не будем строить ошибочных иллюзий, – кривится Давид.

– Я и не строю, – вздыхаю. – Понимаю, что ты делаешь это помимо воли… под давлением Марины.

– Какая проницательность, – на губах Ериханова появляется выразительная усмешка, приоткрывающая зубы хищника.