Девственница на замену

— Фу, — безэмоционально фыркнув, Голденваль продолжил: — Не слишком интересно, я разочарован.

— Мне жаль.

Скатившись с ужасающей каменюки, я поправила на себе орошенное кровью и с небольшими пригаринами платье, и вздохнула.

— Я провожу.

Следуя за алхимиком, я слепо смотрела под ноги, все глубже и глубже проваливаясь в свои мысли, не услышав даже пожелания Голденваля о доброй ночи. Просто топала по узкой дорожке, прямиком до борделя, который теперь должен был стать мне домом.

Надо было что-то с этим делать! Я не готова до конца жизни раздвигать ноги за горстку жаренных очисток! Это выше моих сил!

Прокравшись в спящий бордель, вдруг встала, примерзая к полу, как в фильмах ужаса. Жалобный детский плач тихонечко звенел где-то в глубине дома, так тоскливо, что сердце под ребрами сжалось. Малыш плакал и что-то неразборчиво говорил, поднимая во мне вынужденно усыпленный материнский инстинкт.

Я не могу пойти спать, когда ребенок один и плачет. Наверное, нерадивая мамаша отработав смену, просто не слышит волнения своего малыша.

Наощупь шагая в темноте, я ладонями прощупывала стены, следуя за звуком. Дом спал, и даже скрип половиц под моими ногами казался слишком громким, но я упрямо следовала за плачем, игнорируя факт того, что меня могут поймать.

Следить за детьми надо лучше, а не дрыхнуть!

Обычная дверь скрипнула, приветливо впуская меня в комнату, и тусклый свет, как назвал ее Голденваль — Цереры, осветил детскую кроватку и темноволосую макушку, которая раскачивалась и хныкала.

— Эй, малыш, — тихо позвала я, подкрадываясь еще ближе. — Что случилось? Почему ты плачешь?

Девочка, судя по двум заплетенным косичкам, услышав мой голос жалобно протянула пухлые ручки, просясь на руки. Прижав ребенка к груди, я укачивала ее и гладила по волосам, так сильно пахнущих солнцем.

— Тебе что-то приснилось?

— Ночник, — коверкая слова, малышка вытерла слезы кулаком. — Потух.

— Понятно. Сейчас включу, не бойся.

Свет за моей спиной вспыхнул так неожиданно, что я сама испугалась. Олден стоял на пороге, потирая глаза кулаком и косился на меня, держащую девочку на руках. На нем были только пижамные штаны, спущенные до той самой грани приличия, когда появляются сомнения — косые мышцы на животе должны так выглядывать, или нет?

— Что ты здесь делаешь?

— Она плакала. Я решила ее успокоить, — оправдалась, еще крепче прижимая малышку к груди.

— Ты? С каких пор тебя интересует наш ребенок? — Темная бровь Олдена взлетела к линии роста волос, а раскосые глаза ядовито-зеленого цвета стали шире.

— Наш?

— Наш.

— Мама! — малышка крепко обняла меня за шею, вжимаясь личиком в взлохмаченные волосы.

Мое шокированное лицо не заметить было нельзя, и дракон передо мной напрягся так, что тугие канаты вен выступили под блестящей кожей. Мужская челюсть сжалась до громкого скрипа, а глаза полыхнули неестественным светом.

— Нам нужно поговорить. Са-ми-ра, — прохрипел он, сжигая меня взглядом.

Глава 9

Да я и сама не против поговорить! Интересно же, чего еще я о себе не знаю? Прям интригует до дрожи в коленках.

Девочка так и заснула на моих руках. Я осторожно уложила ее на подушку и накрыла одеяльцем. Такая хорошенькая. Как ангелочек. Не удержалась и чмокнула ее в носик.

Олден все это время стоял в дверном проеме, отблескивая то появляющейся, то исчезающей на его коже чешуей. Дождавшись, пока я уложу малышку, он направился в свой кабинет, кивком поманив меня следом.

Там меня снова встретила темнота. От одной маленькой свечки света было меньше, чем от спички. Но я немного сориентировалась, обнаружила диванчик и плюхнулась на него.

Боже, как же устали у меня ноги! И голова шла кругом. И промеж ног пекло.

— Басанти рассказала мне о твоих странностях, — начал Олден, горячей субстанцией перемещаясь во мраке кабинета. — Я решил, что это стресс после интрижки с Халом. Но запечатление с оборотнем, двойная такса от жмота Таурлендиила, твое необычное поведение и безумно сладкое тело… Ты не она, да? Не Самира?

— Какой догадливый, — выдохнула я, елозя задницей на диване и поправляя прожженное платье.

— И где она?

— Я не знаю. И знать не хочу! — выпаливаю яро. — Но согласно более-менее достоверному источнику, она уже не вернется.

Олден сник. Я это кожей почувствовала. Бедолага был так влюблен, а его не ценили, игнорировали, втаптывали в грязь, чтобы в конце концов повесить на него ребенка и бросить. На секундочку мне даже стало его жаль.

— Ты ее любил? — спросила я тихонечко.

— Очень, — признался он, тяжело вздохнув. — Она была необыкновенной. Я встретил ее совсем юной, девственной. Она свято хранила свою невинность до свадьбы и осчастливила меня ею в нашу первую брачную ночь.

— Вы были женаты?

— Конечно! А откуда по-твоему у нас дочь?

Я хотела было заикнуться, что в моем мире наличие ребенка еще не говорит о состоятельности пары, как супружеской, но решила, что это лишняя трата времени. Олден стал бы расспрашивать о моем мире, искал бы выходы, лазейки, чтобы вернуть Самиру. А на мне и так висят оборотень, эльф и пингвин! Самое время открывать зоопарк.