Девственница на замену

— Ты невероятно вкусная, Вита, — шептал он. — Неповторимая… Непревзойденная…

Я чувствовала не только нарастающее в груди возбуждение, но и сдавливающую рожки корону.

Хихикнув, притянула Голденваля к себе, заставила целовать мои губы и вторгаться в меня — грубо, жестко, пылко. Словно это наш последний секс в жизни.

— Люблю тебя, — шептала ему, наполняемая его вкусом, запахом, энергией. Впитывая в себя его бешеный тестостерон и купаясь в безграничном счастье порочного удовольствия.

Кончив уже четвертый раз за ночь, алхимик упал на спину и с тяжестью переводил дух. Покрытый тонкой пленкой пота, он полотном искусного художника блестел в пламени свечи. Красивый. Глаз не оторвать.

Но мне нельзя задерживаться. Я обещала Кристен поиграть вечером в какую-то настольную игру, которой ее научили другие дети в придворном детском лагере.

Отдышавшись, чмокнула Голденваля в гладко выбритую щеку и принялась одеваться.

— Когда приедешь в следующий раз? — спросил он, подперев голову рукой.

— Постараюсь как можно скорее, — улыбнулась ему через плечо. — А то у тебя тут бордель через дорогу. Опасно мучить тебя воздержанием.

— Ты же знаешь, они мне не интересны.

— Но от Валеонской горячки же ты их лечишь.

— Император прислал сюда каких-то крутых лекарей, так что отправляю девочек к ним. Сам практикуюсь на новой разработке.

— Поделишься секретом? — Муркнула я, натянув чулки и платье.

— Только когда доведу начатое до конца. Вдруг не получится. Не хочу разочаровать тебя.

Встав, Голденваль помог мне разобраться со шнуровкой на корсете, тоже оделся и вывел из своего домика. Проводил до императорской колесницы, возле которой мы ненадолго замерли, прислушиваясь к звукам безудержного веселья из бара напротив.

— Как новый владелец? — поинтересовалась я. — Не лютует? — Бросила взгляд на развалившегося на диванчике в крытой беседке хозяина в компании двух девиц.

— Тео? — Изогнул бровь алхимик. — Он женился. Ты не знала?

Пристальней пригляделась к девицам. Однозначно, они волчицы. Глаза, как у Тео. С тем же неестественным желтым оттенком. И смотрят на меня с нескрываемой ревностью. А сам альфа с гордостью негласным жестом говоря: «Завидуй, Виталина. Ты меня отшила, зато теперь у меня две жены».

— Я рада, что у него все хорошо, — вздохнула я, хотя на самом деле мне фиолетово, как у него дела. — Лишь бы девочек наших не обижал.

— Уж я за этим прослежу. — Голденваль открыл для меня дверь и помог сесть на сиденье. — Не забывай меня, Виталина.

— Знаешь, Владлен, никто ведь не заставит тебя покидать Палармус, даже если мы поженимся. Наоборот, у меня будет повод приезжать сюда как можно чаще. Пусть народ видит, что от них не откупаются и не забывают.

— Ты тоже знаешь, что я все бы отдал за брак с тобой. Но если это как-то будет мешать твоему статусу…

Я схватила его за ворот плаща, дернула на себя и шепнула в губы:

— Плевать мне на статус. Я не очень-то уважаю его имперачество.

С жаром поцеловала и, не спеша разжимать кулачки, прижалась лбом к его голове.

— Не забывай меня, Владлен. Я верю в нас.

Прощаться с ним — самое тяжелое в наших отношениях. Но такие моменты лишний раз убеждают меня, насколько наш роман силен. Ему не страшны никакие преграды.

Отпустив меня, алхимик закрыл дверь, шагнул назад и растворился в дымке. Вернее, растворилась я, телепортируясь на Крайтон, где Хал в бешенстве орал на прислугу.

— Что с тобой?! — возмутилась я, выскочив из колесницы.

Халририй стоял посреди внутреннего дворика и отчитывал моих хлюпающих носом фрейлин.

— Где ты была?! — Бросился он ко мне и стал ощупывать руки, плечи, лицо. — Я так волновался. Почему снова ушла без предупреждения?

— Твой отец знал, где я. Если бы ты с ним общался, он поделился бы с тобой этой тайной, — проворчала я, краем глаза заметив на балконе второго этажа ухмыляющегося императора.

Он обожал, когда я воспитывала его отпрыска. Прям кайфовал от этого. Псих.

— Ты снова была у него, да? — тяжко выдохнул Хал. — У Владлена?

— Да. Была. И вскоре поеду снова. Извини, Хал, — я положила ладонь на его щеку и шагнула к нему вплотную, — я не могу выбрать кого-то одного из вас. Тебе же будет больно, если я тебя отвергну? Им тоже. И мне. Либо мы все вместе, либо я так и останусь свободной женщиной, самостоятельно решающей, с кем и когда ей быть.

— Но не могу я смириться с ними, — произнес он с некоторой мольбой. — Я с рождения привык, что все достается только мне одному, любимому и единственному. Я не привык делиться, Виталина.

— Порой делиться приходится, чтобы не потерять, — ответила я, заглядывая в его глубокие выразительные глаза. — Хал, я клянусь, что буду верной и преданной женой, если ты примешь мои условия. В противном случае, я не могу тебе это обещать. Я состою из кусочков, и каждый из них принадлежит одному из вас пятерых.

Он медленно притянул меня к себе, прижался губами где-то между рог и тоном обиженного ребенка пробубнил в волосы:

— А целиком мне тебя нельзя?