Девственницы-самоубийцы

— Что вас, парни, заставило вытащить нас сюда?

— О чем это ты? — не понял Кевин.

— Ну, вы это просто из жалости, так ведь?

— Вот еще.

— Врешь.

— По-моему, вы очень красивые. Из-за этого.

— Мы и вправду кажемся такими дурочками?

— Кому?

Тереза не ответила, только высунула руку в дверной проем, ловя дождевые капли.

— Сесилия и верно казалась странноватой, но мы не такие. — И, помолчав: — Мы просто хотим жить. Если нам, конечно, позволят.

Позже, направляясь к машине, Бонни остановила Джо Хилла Конли, чтобы вновь посмотреть на звезды. Облака не оставили ни единого просвета. Пока они стояли, обратив взоры к бесцветному небу, она спросила:

— Ты веришь в Бога?

— Ага.

— Я тоже.

Было уже десять тридцать, и девушкам оставалось не более получаса на обратный путь. Танцы подходили к концу, и автомобиль мистера Лис-бона уже вырулил со стоянки, направляясь домой. Кевин Хед и Тереза, Джо Хилл Конли и Бонни, Парки Дентон и Мэри собрались у «кадиллака», но Люкс и Трип все не появлялись. Бонни сбегала в спортзал поискать их, но нигде не смогла найти.

— Может, они отправились домой с твоим отцом? — предположил Парки Дентон.

— Сомневаюсь, — сказала Мэри, вглядываясь во тьму и теребя измятый корсаж платья. Предпочтя легкость ходьбы комфорту, девушки скинули туфли на каблучках и рассеялись по стоянке; они заглянули меж рядами машин и осмотрели даже площадку с флагштоком, на котором в день смерти Сесилии флаг спустили до середины шеста, — стояло лето, и траурного знака не заметил никто, кроме подстригавших газоны работников. Лучившиеся счастьем какие-то минуты назад, девушки вдруг посерьезнели и напрочь забыли о кавалерах. Они двигались единой группой, временно расходясь и вновь собираясь вместе. Они поискали у театра, за Научным крылом и даже во внутреннем дворике с установленной в память о Лоре Уайт статуей девочки, чья бронзовая юбка уже начала покрываться патиной. Швы от сварки пересекали широкие запястья, и в этом виделся определенный символ, но сестры Лисбон не заметили его или, в любом случае, ничего не сказали, вернувшись к машине около десяти пятидесяти. Им надо было спешить домой.

Поездка прошла по большей части в молчании. Джо Хилл Конли и Бонни сидели сзади, рядом с Кевином Хедом и Терезой. Парки Дентон вел машину, впоследствии сожалея, что это лишило его возможности предпринять кой-какие шаги в отношениях с Мэри. Впрочем, сама она всю дорогу до дома провела, поправляя прическу и не сводя взгляда с внутреннего зеркальца. Тереза пыталась остановить сестру:

— Брось ты. Мы все равно погибли.

— Люкси погибла. Но не мы.

— У кого-нибудь есть леденцы или жвачка? — спросила Бонни. Таковых не нашлось, и она повернулась к Джо Хиллу Конли. Пристально посмотрев на его, она рукой зачесала ему челку на левую сторону. — Так-то лучше, — сказала она. И теперь еще, почти два десятка лет спустя, те немногие остатки волос, которыми может похвастать Джо, зачесаны налево незримыми пальцами Бонни.

Когда машина остановилась перед домом Лис-бонов, Джо Хилл Конли в последний раз поцеловал Бонни, и та не стала противиться. Тереза подставила щеку Кевину Хеду. Сквозь запотевшие стекла ребята оглядели дом. Мистер Лисбон уже вернулся, и в хозяйской спальне горел свет.

— Мы проводим вас до дверей, — сказал Парки Дентон.

— Не надо, — возразила Мэри.

— Почему это?

— Не надо, и все. — Она вышла, даже не пожав ему руки на прощание.

— Мы действительно отлично провели время, — произнесла сзади Тереза. Бонни же шепнула на ухо Джо Хиллу Конли:

— Ты мне позвонишь?

— Обязательно.

С легким скрипом открылись дверцы. Девушки выбрались наружу, оправили на себе платья и зашли в дом.