Девушка 18+ (СИ)

Рот моей подруги горел красным. Глаза сияли, как звезды.

— Иди за стол. Выпей водки. Молчи и красней. Я пойду на улицу, покурю. Не то твой возлюбленный заедет мне в челюсть. Забудет в приступе благородства о том, что я тоже женщина.

Мы вернулись в общий зал и разошлись в разные стороны.

Перекресток Красного проспекта и Социалистической улицы жил своей обычной жизнью. Закрывались железными жалюзи витрины модных лавок. Завсегдатаи собирались в пахучую глубину кофеен и рюмочных. Что кому ближе. Кондитерские завлекали вечерний праздный народ ароматами корицы и ванили. Чугунная скамейка с завитушками около входа в Чертовку Лизу была пуста. Конечно, здесь сегодня гуляли спортсмены-хоккеисты. Курила я одна. На остановку возле светофора перекрестка, гремя железом, приполз трамвай. В ярко освещенных окнах передвигались пассажиры. Выходили наружу и наоборот. Вагоновожатая, немолодая женщина, прозвонила громко пешеходам, и трамвай, лязгая, утек за поворот. На остановке под желтым фонарем осталась одинокая фигура. Высокий стройный мужчина в костюме. Его белая сорочка и седина ясно различались в опускающихся сумерках. Не мог он приехать на трамвае. Такие вообще не встречаются в общественном транспорте. Никогда. Светофор зажег зеленый свет для пешеходов. Вебер-старший неумолимо шел ко мне. Я повернулась спиной. Словно меня здесь нет.

— К-красотуля!

Хриплый до невозможности голос подобрался ко мне со стороны переулка. Я, удивившись, обернулась на зов.

— Дай полтешок больным людям. Не корысти ради, просим. Спасенья, для.

Армстронг мог перевернуться в своей южноорлеанской могиле, или где он там лежит. Такого тембра он не достигал, походу, никогда. Недвусмысленная пара подпирала друг друга, источая известный аромат. Стояли в тени угла декоративно грубой, колючей шубы стены. Пол говорившего не определялся. Держал под руку второго, явно моложе и тоже пьющего давно. Оба они забыли дорогу в реальный мир.

Я машинально похлопала себя по карманам нового костюма. Наличных денег в них не прибавилось от этих действий никак. Оглянулась.

— Здравствуй, — Вебер-старший взял мою руку и поцеловал, нагнув полуседую голову в поклоне.

— У тебя есть наличные? — спросила я, не отвечая на приветствие.

Генерал холодно осмотрел парочку алкашей рядом со мной.

— Все, начальник! Все! — поднял руки вверх мужчина, по-бырику пряча подругу за спину.

— Чё? Дочка твоя? Или внучка? — раздалось оттуда хриплое карканье. — У меня вот Колян. На двадцать пять лет моложе! А разве скажешь?

Горделиво дама взяла под руку своего приятеля. Качнулась вперёд. Партнёр ловко вернул ее обратно. Выглядели они лет на сто оба.

— Нет, — улыбнулся Вебер, отвечая на мой вопрос о деньгах.

На пьяных придурков не смотрел. Я вытащила пальцы из его руки.

— Дай девчонке полтешок, господин начальнишок! — пропела дурным голосом чумазая подруга Коляна и попыталась изобразить что-то рукой, как бы танцевальное. Пара уронилась за скамейку для курения.

— Давай зайдём внутрь, — предложил папа Вебер. Снова взял меня за руку.

Воняло вокруг гадостно.

— Я хочу дать этим людям пятьдесят рублей! — заявила я.

Григорий из-за спины протянул мне тысячную бумажку.

— Столько нельзя! Они упьются насмерть! — мгновенно испугалась я.

— Туда им и дорога! — не выдержал генерал. Сделал знак.

Григорий аккуратно, на вытянутой руке опустил деньги в коричневую лапку красавицы, торчащую из-под лавки.

— Вот спасибо, начальник!

Она здорово оцарапала лицо и руки о бетонную шубу здания. Кровь стекала по испитому лицу, капала на грязь одежды, на деньги. Мужчина выглядел немногим лучше.

— Григорий, вызови наряд! — распорядился жестко генерал.

— Не надо! — крикнули мы все трое. Я и пара алкоголиков.

— Тогда пошли вниз, — приказал, в своей манере абсолютно, шантажист Вебер, взял мою руку и просунул себе под локоть.

Я не сопротивлялась. Повёл по ступенькам вниз в «Чертовку Лизу».

В битком набитом заведении, полном хоккеистов, студентов и их подруг, сразу откуда-то образовался небольшой столик на двоих в хорошем углу, подальше от стойки и музыкального шума. Зал виден, как на ладони.

— Ты удивительно выглядишь сегодня, — Вебер снова поцеловал мои пальцы, усаживая.

Опустил безупречный зад рядом. Подлизывается, сволочь.

— Этот якобы мужской костюм потрясающе провокационно выглядит, — усмехнулся. Разглядывал, не скрываясь.

— Мне не идёт?

Я искала глазами Анюту и не находила. И Макса. Так!

— Ты прекрасна, но я, всё же, предпочитаю платья, — генерал следил за направлением моего взгляда. Переворачивал страницы карты меню, не читая.

— Не сомневаюсь.

Я встала и пошла к туалетам.

Аня вышла мне навстречу из-за двери с изображением дамы на велосипеде. Альфонс Муха, Париж, 1902 год, ненужно всплыло в памяти. Вышла одна и совершенно спокойная. Помада на ее губах блестела нетронутым глянцем.

— Ты меня искала? — девушка откровенно обрадовалась.

Я облегченно рассмеялась. Прислонилась плечом к деревянной стене тамбура.

— Ты думала, что я там с ним? — догадалась Анечка, смутилась.

Сделала шаг ко мне в узком помещении. Я обняла ее за талию. В роль снова вхожу? Как-то слишком охотно.