Девушка А

Утро они с Матерью и Ноем проводили внизу. Дом наполняли вкусные запахи, мы слышали, как родители читают молитвы, смеются над чем-то, нам недоступным. Если Ной плакал, Отец тут же уходил в сад. Хлопала кухонная дверь. В саду он занимался – кряхтение доносилось до нашего окна. Иногда заходил к нам перед обедом – сияющий, кожа покрасневшая и влажная – варвар после битвы, несущий полотенце как голову врага. Нет, утро тоже не подходило: входная дверь оставалась запертой, и каким бы путем мы ни спустились вниз – через кухню или прямо через окно, – Отец оказался бы тут как тут.

У нас с Эви было одно разногласие.

– Только через дом, – говорила она. – Окно слишком высоко. Ты просто забыла, как оно высоко.

– Сначала придется взломать замок в нашей двери, потом пройти через весь дом. Мимо комнаты Итана, мимо спальни Отца и Матери, мимо Гэйба и Ди. Спуститься по лестнице. Внизу спит Ной, и Мать – иногда. Это нереально.

– Почему Гэбриел и Далила не сбегут? – спросила Эви и добавила шепотом: – Им ведь проще.

– Не знаю, – ответила я.

На самом деле однажды ночью, много месяцев назад, я слышала нечто такое – тихое и страшное – в другом конце коридора. Неудавшийся побег. Эви тогда спала и так ничего и не узнала. Надежда болталась меж нами на волоске, и я решила, что не стоит ей рассказывать.

После обеда Отец оставался в гостиной, и наступала тишина. Здесь-то я и видела шанс. Пока Отец отдыхал, дом с облегчением вздыхал и расслаблялся. По коридору крался шепот Далилы. В иные дни Итан стучал по стене, совсем как тогда, когда мы были маленькими и горели желанием выучить азбуку Морзе. Иногда к нам приходила Мать. Раньше я умоляла ее сделать хоть что-нибудь, сейчас же лишь комментировала про себя все ее признания и отворачивалась.

– Это единственная возможность, – говорила я Эви. – Когда он не спит, нечего и пытаться.

– Ну хорошо, – отвечала она, но я видела: для нее это всего лишь фантазия, одна из сказок, которые я рассказывала ей, чтобы скоротать дни.

Окно мы обсуждали и раньше. Закрытое картоном, оно оставалось для нас за пределами видимости.

– Ну, оно же открывается, – говорила я. – Разве нет?

Но в памяти не возникало ни шпингалета, ни задвижки; и что там под ним, внизу – трава или бетон? И я признавала:

– Может, я и правда не помню.

– Вряд ли оно открывается, – говорила Эви. – И его все равно уже сто лет никто трогал.

Мы изогнулись так, чтобы увидеть друг друга через Территорию.

– Ну а если разбить окно, – продолжила Эви, – сколько у нас будет времени?

– Пройдет несколько секунд, прежде чем он поймет, что случилось, – ответила я. – Еще несколько – добежит до лестницы. Секунд десять – до нашей двери. И ему еще нужно будет открыть замок. – У меня заныла шея, и я легла обратно. – Всего секунд двадцать.

Эта мизерная цифра повисла в пространстве между нашими кроватями. Эви сказала что-то, но слишком тихо.

– Что-что?

– Тогда давай, – повторила она.

– Давай.

Оставались еще цепи – раньше они были основным препятствием. Но Отец проявил неосмотрительность. После того, как он обнаружил у нас в комнате книгу «Мифы Древней Греции», и того, что за этим последовало, он перестал оставлять нам свет. Мне нравилось думать, будто ему невыносимо видеть меня, но, скорее всего, у него просто не получалось нащупать спьяну выключатель; в любом случае – это уже неважно. Я изо всех сил растопыривала пальцы, и однажды он защелкнул наручники вокруг оснований больших пальцев и мизинцев, а не на запястьях. Значит, это буду я, и уже совсем скоро.

– Он промахнулся, – шепнула я Эви, подождав, пока весь дом уснет.

Лишь тяжелое дыхание в ответ. Я ждала слишком долго. Она тоже уснула.

* * *

Вечер продолжался. Стемнело, но снаружи по-прежнему стояла жара. Я заказала в номер два джин-тоника и осушила стаканы в постели, обнаженная. Мелькнула мысль о пробежке, но отель был окружен дорогами, и мне не хотелось петлять между ними. Лучше выпить, решила я, и с кем-нибудь познакомиться. Черное платье-комбинация, кожаные ботинки; у администратора я заказала такси и еще выпить.

В машине я думала о том, как хорошо все идет: три порции алкоголя, я одна, Мать мертва, и незнакомый город вокруг. Я опустила стекло до самого низа. Желающие повеселиться выстраивались в очередь возле баров, сидели на мостовых.

– Грозу обещали, – сказал таксист.

Он еще что-то добавил, но мы как раз выехали на перекресток, и его слова потонули в дорожном шуме.

– Что, простите?

– Зонтик, – повторил он. – У вас есть с собой зонтик?

– Я, знаете ли, жила раньше здесь поблизости.

Таксист поймал мой взгляд в зеркале заднего вида и рассмеялся.

– Это значит «да»?

– Это значит «да».

Я попросила, чтобы он высадил меня у какого-нибудь ближайшего оживленного заведения.

Он остановил машину возле отеля, более дешевого, чем мой, и кивнул.

Клуб находился внизу, в подбрюшье отеля, к его входу вела узкая лестница; в глубине помещения была танцплощадка, над ней возвышалась пустая сцена. Народу довольно много. Я села возле барной стойки, заказала водку с тоником и огляделась в поисках кого-нибудь, кто был бы не прочь со мной поболтать.