Девушка без лица

Я посмотрела на лестницу, голова кружилась. Проклятие Сю Шандяня не было завершено, и от мысли, что оно сжимает мое горло, я ощущала ужас. Я была на грани разрушения. Я устала от тревоги, страха и стыда, потому что меня обхитрили, и враг чуть не сделал меня лижущей его туфли.

Ступени передо мной были для людей, которые пришли помолиться или попросить отца о благословении. Я всю жизнь ходила через заднюю лестницу, деревянную и скрипучую, которая вела в комнату, которую я делила с отцом. Все те годы я была возле великого человека, никто больше не проводил так время с даоши. Но те дни минули.

Оставив мистера Янци на улице, я поднялась по каменным ступеням к двери. Талисманы из ткани обвивали порог, прогоняя призраков и чудищ, запечатанные силой седьмого сана. Деревянный блок в три дюйма высотой не давал трупам войти или выйти. Изображение Дверных богов висели по бокам порога, и на деревянной раме был вырезан иероглиф, двадцать линий «ни», что означало «мертвый призрак». Отец притащил к порогу одного из Братьев — разрушительных призраков — и убил его. Редкая метка на двери и след от убийства призрака должны были отпугнуть всех, кому не были рады.

«Не всех», — подумала я. Мне не были тут рады, а иероглиф меня не пугал.

Я встала у двери храма отца и стала собирать в себе смелость. Хотелось бы, чтобы смелость не требовалась. После проклятия Сю Шандяня я хотела утешения. Хотела безопасности и прощения.

Храм моего отца никогда не был местом, где меня прощали.

Шаги за мной резко остановились, заметно замерли.

— Зачем ты пришла? — спросил он.

— Ты… один? — я держалась спиной к нему. Голос звучал хрипло и неприятно. — Мистера Сю с тобой нет?

— Я один, Ли-лин, а что?

Я медленно повернулась к отцу. Я должна была уважать его всю жизнь и дальше. Но он стоял на улице как простой мужчина, худой, но уверенный. Он щурил свой глаз, стеклянный глаз сиял.

При виде моего лица он перестал дышать. Его лицо застыло, напряглось на долгий миг, а потом растаяло. Он смотрел с состраданием, каплей горя и раздражением, что он не мог отогнать смерть.

— Ли-лин, — сказал он тоном, который я редко у него слышала. — Что такое?

— Я… совершила глупость, — сказала я. — Я все испортила.

Он молчал, но вглядывался в меня здоровым глазом. Я пыталась скрыть свои чувства, отчаянное желание расплакаться, пока меня утешают. Я хотела Ракету, его заботу и принятие без осуждений. Я пыталась скрыть боль, но лицо выдавало мои тайны.

Отец неловко коснулся моего рукава.

— Ли-лин, — сказал он, — ты уже ела?

Дым в храме отца был сладким, но при вдохе на нёбе остался горький привкус. Он прошел в комнатку переодеться в вещи полегче. Пока я ждала его, я невольно пошла по комнате, зажигая свечи, убирая пепел, поджигая благовония, освежая чай в чашке подношений. Это я делала с детства, и возвращение к этим мелочам успокаивало.

«Пыль на колоколе храма?» — я цокнула языком и стала убирать ее. Колокол не пылился, когда я была тут. Колокол доставал мне до пояса, был из белого чугуна. Имена помощников были выбиты на его изгибе.

Уборка утешала. У меня было много воспоминаний с этим колоколом. Мне было семь, когда мы с отцом впервые вошли в эту темную пустую комнату, и через пару минут молчания он сказал, что ему нужен колокол, чтобы боги его слышали. Через пару дней собрали комитет храма и заказали колокол. Убираясь, я вспоминала, как они спорили из-за материала: один говорил, что бронзовый колокол будет наряднее, лучше выразит уважение, мой отец сказал, что бронзу можно легко расплавить, убрав имена на ней, а чугун был прочным, принесет удачу тем, кто пожертвовал деньги на колокол. Отец, как обычно, добился своего.

Я смотрела миг на храм божества отца. Я все еще была потрясена, так что мысленно помолилась, поблагодарила Гуань Гона, бога воинов и писателей, за полученные силы, пока я билась вслепую, а потом статуе Бей Ди.

«Бог севера, Темный воин, Хозяин темных небес, поделись со мной смелостью», — я не могла смотреть в глаза статуе Цзиньхуа Гонгон, Богине золотого цвета, Леди лазурного облака, мне было стыдно.

Шаги отца звучали легко. Он нес посох, опирался на него. Посмотрев на горящие свечи, чистый колокол и убранный пепел, он обрадовался на миг, словно был счастлив, что не нужно выполнять эти мелочи самому.

— Мне нужен ученик, — сказал он.

— Шифу, — сказала я, — я хотела бы тебя нанять.

— Для чего?

— Для маленького ритуала, — сказала я. — Я могу заплатить.

— Для чего ты пытаешься меня нанять, Ли-лин?

— Шифу, для ритуала, — я сглотнула и опустила взгляд, — прошу, собери звездочки аниса, дождевую воду, собранную в бурю в день ян, меч из монет и лепестки белой лилии.

Его посох стукнул по полу.

— Тебя прокляли чарами любви? — его голос мог сотрясти камни. — Кто это с тобой сделал? Скажи, и он — труп, клянусь.

— Это был Сю Шандянь, шифу. Он стоит за всем этим. Он убил Анцзинь, и он помогает Облачению Городского бога.

— Помедленнее, А Ли, — сказал он, и я едва успела отметить, что он тепло обратился ко мне. — Это расскажешь позже. Сначала мне нужно снять проклятие. Как ты оказалась тут и просишь о помощи?