Девушка без сердца

— Я плохо помню, что произошло тогда, ваше величество, — ректор слегка наклонил голову, строго соблюдая протокол. — Настолько плохо, что, кажется, вспоминаю отчетливо только момент, когда я проснулся и попросил принести мне поесть… До этого все как в тумане. Таллия… Я не помню, когда я последний раз видел ее. Когда уезжал в Академию? Или она успела уйти раньше? Или еще не вставала? Это все напряжение последних дней. Не могу осознать, что ее больше нет. Господин комиссар упомянул про сердце?

«Он все-таки спятил», — решила я. Не мог человек настолько прекрасно играть. Или ему место было не в Магической Академии, а на сцене. Может, он убил жену потому, что она насмехалась над его желанием бросить все и заделаться киноартистом?

И это, конечно, было против всех протоколов в мире, но Томас повернулся к королеве вполоборота и вопросительно посмотрел на комиссара.

— Сердце Таллии? Какое сердце, о чем это вы?

Глава сорок четвертая

Я не удивилась. Что в этом деле меня могло еще удивить, и сил на эмоции все равно уже не осталось. Мне показалось, не удивился никто из нас, только королева, не обратив никакого внимания на нарушение протокола, загадочно улыбалась.

— То самое сердце, с которым вас задержали, господин Томас. Как же вы это не помните? Есть несколько видеозаписей, на которых вы признаете, что вырезали у вашей супруги сердце, даже объяснили, почему…

Комиссар был не настолько привилегирован, как Томас, или ему еще было что терять, поэтому он говорил и смотрел на королеву, а не на ректора. Мы с Джоном и Эндрю тоже не осмелились обернуться, со стороны, наверное, выглядело карикатурно и ужасно нелепо, а еще у меня от того, что я скосила глаза, начала болеть голова. Не знаю, как чувствовали себя остальные.

Ректор Томас обиженно уставился на комиссара.

— Я объяснил?

— Позвольте прояснить, ваше величество, — кто никак не терял присутствие духа, так это мой шеф. Реплику Томаса он проигнорировал. — Ректор Томас на допросе, а потом на следственном экспери…

— Господин комиссар, — прервала его королева все с той же улыбкой, — насколько я знаю, ректора Томаса освидетельствовали специалисты из Королевской Клиники Психиатрии?

— Доктор Урсула Меган возглавила комиссию, — комиссар почтительно наклонил голову. Королева облегчила ему задачу. — Более компетентного специалиста отыскать сложно во всех Территориях, ваше величество.

— Каково было предварительное заключение доктора Меган?

По голосу королевы сложно было понять, чего она добивается. Все это спектакль, чтобы унизить всех нас из-за того, что мы ослушались приказа? Она действительно не считает Томаса виновным? У нее есть какая-то информация, о которой не знаем мы, но как мы можем о ней не знать? Брент? Что-то раскопал Брент и не сообщил никому из нас? Но все его раскопки разбиваются о данные экспертизы. В пропасть показания свидетелей — они лишь дополняют картину. Есть видеозаписи. Улики — да, косвенные, но их слишком много.

— Доктор Меган считает, что господин ректор полностью вменяем, — ответил комиссар, а мне показалось, что в тоне его проскочил намек на невысказанный ехидный вопрос: «А вы насколько вменяемы, ваше величество?» — с комиссара бы сталось, но, наверное, он понимал, что это не последняя линия обороны. — Она уверена, что он отдавал себе отчет в том, что делал.

Не совсем так сказала доктор, но королева уже нахмурилась. Знала ее точные слова? Да, это было возможно, у нее несомненно был доступ ко всем материалам.

— Господин Томас, — мягко обратилась ее величество к ректору, — господа из Полиции утверждают, что вы объясняли, как и почему у вас оказалось сердце Таллии Кэролайн. Уверяют, что есть даже записи, на которых вы это объясняете и признаете.

Мне очень не нравилось ее выражение лица.

Джон Дональд покашлял.

— С позволения вашего величества, — начал он, — я видел эти записи. Я видел и заключение экспертов, которое подтверждает, что в крови господина ректора не обнаружено никаких психотропных веществ. Господин комиссар, полагаю, с готовностью предоставит в распоряжение вашего величества эти записи.

Он привык к королеве, поэтому он даже не прервал свою речь, несмотря на то, что ее величество после первых же слов требовательным жестом изящной руки попросила его замолчать. Поняв, что на меня сейчас никто не смотрит, я осторожно повернула голову к Эндрю. «Да, я тоже не соображу, что здесь происходит», — прочитала я в его взгляде.

Я надеялась только, что непонимающих нас тут двое, Эндрю и я.

Цирк, средневековое балаганное представление. Примерно в те времена, о которых повествовала «Битва Государств», будь она трижды неладна, после этого шапито нам четверым отрубили бы головы. Бренту, может быть, и повезло бы.

— Господин Томас, — продолжила королева, — вам не предъявлено никаких обвинений.

Томас ничего не ответил. Мы тоже молчали. Разумеется, обвинения никому не предъявлены. Группа работает. Время у нас есть как минимум до конца дня.