Девушка без сердца

— Нам пока неизвестно, где эти деньги, — перехватила я инициативу, пока Брент не присвоил все лавры себе или, что было бы хуже, чего-нибудь не испортил. — Неизвестно даже, делились ли с ним похищенным. Я допускаю, что он в самом деле оказался своего рода жертвой собственной жадности либо собственной непредусмотрительности. Может быть, эту версию озвучит и адвокат. Но гораздо сильнее у меня уверенность, что с господином Томасом делились — недостаточно крупными суммами, но такими, что обвинения в соучастии было не избежать. И отказаться от денег тоже возможности не было.

Жадность — тоже страх? Надо спросить у комиссара. Кажется, именно этот страх до сих пор толкает людей проигрываться до последней нитки в азартные игры. Когда стоит остановиться, но страх не получить свое — мнимое свое — не дает.

— У ректора Томаса было время убедить жену, свернуть махинации с грантами, сместить с должностей всех, кто в этом замешан. Надо было начать с последнего. Таким и было условие Таллии Кэролайн, господин ректор?

Ректор Томас не боялся смотреть мне в глаза, и у него был взгляд человека, который покорно сносит несправедливые обвинения. Сколько бы их ни было, какой бы ушат дерьма и грязи я на него ни вылила сейчас, он взирал на меня как мученик, без капли раскаяния, и какие бы страхи ни мучили его до этого дня, сейчас он уже ничего не боялся.

— Он предпочел не торопиться. Ему было важно, чтобы мы путались в фактах. Сначала мы полагали, что дело могло быть в наследстве, но завещание отца Таллии Кэролайн эту версию исключило. Планшет расставил все по местам. Ректор Томас мог получить деньги иначе. Банк, в котором хранятся средства Таллии Кэролайн, требует дистанционной идентификации. Сканирование лица, голоса, отпечатков. Голос и лицо — систему можно обмануть. Наверное. По фотографии и звукозаписи? — Я не была уверена в этом, но мне никто не возразил. — А отпечатки… они нужны, когда ты подтверждаешь платеж. Ректор Томас рисковал, но, наверное, ставки того стоили? Планшет мы нашли, господин ректор. Там же, где и руки вашей жены.

В лице Томаса не дрогнуло ничего. Королева сменила позу. Теперь она откинулась на спинку кресла, сложила руки на коленях, слегка кривила губы, будто чего-то ждала.

Потом, когда я буду писать свой отчет, я подниму все материалы с самого начала. Упомяну каждого, кто участвовал в этом деле — Руперта, Стивена, Гордона, Кэйтлин, Джулию, Джилл, Стэнли и всех, без кого мы никогда бы не докопались до правды. Сейчас мне нужно было только одно — чтобы королева признала, что дело раскрыто, у нас есть доказательства, мы знаем мотив, и не имеет значения, что ректор Томас притворяется так отменно, что любая звезда мирового масштаба склонит голову, признавая его бесспорное актерское мастерство.

— Мы долго думали, как господин ректор все это спланировал. Как рассчитал время. Зачем он рассчитывал. Возможно, никак не рассчитывал, делал все так, как успевал. Имитировал ампутацию рук, которые были ему очень нужны, спрятал их — вместе с планшетом, который ему был нужен не меньше, уничтожил как мог улики, вырезал сердце, направился с ним на площадь Римео. Туда, где его не оставили бы без внимания. Он вел экспертизу и следствие по ложному следу. Мы должны были путаться в собственных заключениях, искать концы там, где их нет, приходить к выводу, что все это просто бессмысленно. Давая господину ректору таким образом шанс оказаться на свободе до того, как до банка дойдет информация, что Таллии Кэролайн нет в живых. Он почти не ошибся...

В тот момент, когда в комнату вошел один из референтов, наклонился и что-то сказал королеве, я бросила взгляд на Томаса. Он стоял по-прежнему невозмутимый и умиротворенный. Он знал, разумеется, знал, что каждое мое слово потребуется подтверждать не один и не два раза. Может быть, не каждое мое слово будет подтверждено.

— С кого не может быть спроса, — подал голос комиссар. — Разумеется, с человека, чья вменяемость под сомнением. Может ли человек, утопивший сердце собственной жены в фонтане на глазах десятков людей, отвечать за финансовые махинации? Одно преступление, решение двух проблем. Нет очных ставок, нет допросов, нет суда, нет тюремного срока, есть, возможно, лечение в клинике. А до этого можно успеть вывести деньги… Куда и как вы собирались их выводить, господин ректор?

Томас нам не ответил. И не было никаких сомнений — отвечать он не будет ни нам, ни Суду. Что докажем, то наше, партия не сыграна до конца.

Потом двери открылись, и вошел Руперт в сопровождении высокой красивой дамы лет сорока. Руперт остался стоять рядом с нами, а дама, слегка поклонившись, подошла к королеве и протянула планшет. Ее величество, нахмурившись, принялась изучать данные, мы так и ждали молча, пока не появились два Гвардейца.

— Отправьте господина Томаса под арест, — распорядилась ее величество, возвращая планшет госпоже Анабель, и встала. — Капитан Мэрианн, на пару слов.