Девушка для Данте (ЛП)

Она подходит и видит Элену, и, прежде чем я могу даже подумать, она показывает Элене средний палец. Элена закатывает глаза и уходит.

— Что она здесь делает? — спрашивает меня Мия.

Если бы я только знала.

— Куда интереснее, почему она целуется с Данте? — печально спрашиваю я.

— Что? — спрашивает Мия, раскрывая рот. — Это невозможно. Я видела его в последнее время. Он светится как неоновая вывеска при одном упоминании о тебе. Он действительно погряз в этом.

Я чувствую, словно мне на грудь положили тысячу камней. Или кто-то ударил меня в живот. Или по лицу. Я падаю на свою кровать. Я онемела и не могу нормально соображать. Я вообще не могу соображать.

— Он не оттолкнул её, — практически шепчу я. Я хочу свернуться в клубок, но это было бы жалко, а я и так выгляжу достаточно жалкой. Сильные девушки не сходят с ума из-за таких вещей. А я — сильная девушка. Взращённая-на кукурузе-и-мясе-сильная-девушка-из-Канзаса.

Но всё же.

Это застало меня врасплох.

В данный момент моё сердце, видимо, забыло про мою силу.

Мия садится рядом со мной и непривычно сочувствует. Она обхватывает меня тонкой рукой за плечи и молча сидит.

— Хочешь проколоть ей шины? — злобно предлагает она. Я качаю головой.

— Нет. Я хочу сидеть здесь и чувствовать себя несчастной.

— Прости, — говорит она. — Ты не можешь. Мы должны идти на работу, — она наклоняется, поднимает мою рубашку и вручает её мне. — Ты можешь чувствовать себя несчастной и на работе.

Я вздыхаю и надеваю рубашку, затем убираю волосы в хвост.

— Окей. Ты права.

Мия смотрит на меня с сомнением:

— А ты? (Прим. пер.: игра слов — «to be right» — «быть правым», а «to be all right» — «чувствовать себя хорошо») Я не хочу видеть, как ты хандришь перед Данте. Ты должна выглядеть так, будто тебе всё равно. Поняла?

Я возвращаю ей сомневающийся взгляд.

— Я не знаю.

— Зато я знаю, — твёрдо говорит она. — Это то, что ты должна делать. Доверься мне. Ты сильная и уверенная в себе, и он тебе не нужен. Он должен это знать.

И с этими словами она берёт меня за руку и выводит из моей комнаты и из дома. Мы прыгаем в маленький гольф-кар, и она везёт нас через территорию особняка к причудливому маленькому домику рядом со зданием, напоминающем фабрику. Очень чистую и очень большую фабрику.

— Это, — говорит Мия, выходя из машины, — сувенирный магазин. Да, я знаю, он больше похож на домик Белоснежки. Здесь, — она указывает на фабрику, — обрабатываются оливки. А там, — она указывает в сторону другого крупного здания, — получают оливковое масло. Есть вопросы?

— Пока нет, — отвечаю я, и мы шагаем по скрипящему под ногами гравию в сторону сувенирного магазина. Мия открывает его. Видно, что она делала это уже множество раз. Она чувствует себя абсолютно комфортно и знает, где что находится. Она щёлкает выключателями и сразу же пересчитывает деньги в кассе. Параллельно она объясняет мне различные процессы и процедуры. Всё звучит достаточно просто.

Всё это время я одним глазом смотрю в окно, надеясь увидеть Данте.

А потом я чувствую себя жалкой.

Я не должна забывать, что злюсь на него.

И теперь я чувствую себя жалкой, ещё и потому что всё ещё втайне надеюсь увидеть его.

Что со мной не так?

— Ты меня вообще слушаешь? — спрашивает Мия, вручая мне зелёный фартук с буквой Г на нём. Я возвращаюсь к реальности.

— Да, — отвечаю я.

— Нет, не слушаешь, — говорит она, качая головой. — Скоро Маринетт принесет нам домашние угощения, которые мы будем раздавать в качестве образцов. Туристы их обожают. Мы откроем двери в 9 утра, и тебе лучше взбодриться. Уверена, Данте заскочит сюда до этого. Кроме того, я только что заметила, что у задней двери стоит ящик вина Конту. Может, Элена приезжала сюда, чтобы доставить вино?

Во мне загорелась искра надежды, но тут же потухла.

— Имеет ли это какое-либо значение в данной ситуации? — печально вздыхаю я. — Потому что она поцеловала его. Он не должен был позволять ей сделать это.

Мия качает головой. Она знает, что не может сказать мне ничего такого, за что я могу уцепиться как за спасательный круг. Я хочу поразмыслить об этом некоторое время.

И я размышляю.

Часами.

Двери магазина открываются ровно в 9 утра, как сказала Мия, незадолго до того, как приходит наша первая группа туристов. Моя работа — раздавать образцы и улыбаться, пока Мия занимается кассовым аппаратом.

Все очень милые, дружелюбные и голодные. Я раздаю больше образцов, чем могла бы себе когда-либо представить. И я скрываю свои чувства за сухой улыбкой, и никто о них не узнает.

И потом, когда я меньше всего ожидаю этого, я замечаю пару рук, которые тянутся за образцом, принадлежащих Данте.

И замираю.

А потом Мия бросает на меня взгляд через всю комнату и пристально смотрит, так что я улыбаюсь ему. Той же вежливой улыбкой, которую я дарю всем остальным всё это утро.

Вежливой, сухой, формальной.

Как же трудно оставаться безразличной и небрежной, когда он так прекрасно выглядит.

Святые обезьянки.