Читаем Девушка для героя (СИ) полностью

— Не знаю, подумать надо. У мамы спросить. С тобой, думаю, отпустит, если недалеко пойдем. Хочешь, у меня в саду поиграем? — мальчишка явно маг. Только сам знает ли? Что ж, если с магией знаком, то старый заговор на гостя поймет или почувствует, магглорожденный же просто зачаруется, тоже неплохо — значит, меня не обидит.

— Если в сердце своем ты мне зла не несешь, в дом мой свободно ты гостем войдешь, — говорю ему, делая руками знак из книги и предлагая войти в калитку.

Теперь, если у него нет планов меня обидеть или ограбить, он спокойно войдет на мою территорию. А если планы были, войдя, получит откат от магии и проклятье, зависящее от его помыслов. Чем сильнее задуманное зло, тем сильнее будет полученное проклятье. Если маг желает смерти хозяевам, то, войдя в дом после такого заговора, скорее всего, погибнет сам. А если всё же убьет хозяина, то смерть настигнет злодея 100%.

Внимательно смотрю ему в глаза, вижу, как возвращается удивление, а мгновенье спустя - понимание.

— Вот, значит, как? — улыбнулся он, прищурив глаза, а в них облегчение и радость. — Понятно.

Я вошла в сад, держу калитку открытой в приглашающем жесте и жду его решения.

— Твое приглашение я принимаю, без замысла злого в твой дом я вступаю, — произносит он, входя.

Закрыв калитку, произношу:

— Здравствуй, волшебник Сев. Будь моим гостем.

— Здравствуй, волшебница Кэти. Мне очень приятно. Ты знаешь, что твоя форма приглашения очень старая и сейчас такую не применяют? Просто чудо, что я знаю ответ на неё.

— Это заговор от врага на пороге. Я другого не знаю. Ты же почуял магию?

— Да, но я думал, что это просто защитный контур на калитке.

— Нет. Мама ставила защиту только на дом. На садике просто магглоотталкивающие чары и иллюзия дровяного сарая.

— Какого сарая?

— Ну, его магглы видят, когда на сад смотрят.

— Вот я дурак. Все понять не мог, про какой сарай мне Фил говорил, пока он мне в ваш забор пальцем не ткнул и не сказал, что здесь «плохое место». Там чары, да — вот почему они отсюда шарахаются.

— Хочешь, в волшебный дартс поиграем? У меня вон там, за беседкой, мишень висит. Давай шагов с пяти, не больше, а то я дальше не попадаю. Только сначала пойдем в дом, ты умоешься, а то у тебя щеки чумазые. Заодно я тебе свой дом покажу.

— Ладно, — покладисто сказал Сев. Ясно, любопытно ему посмотреть, как я живу.

Провела его через мамину мастерскую. Ему там очень понравилось, столько интересного для мальчишки! Он раньше ни печей, ни гончарного круга не видел. Похвасталась своим гончарным промыслом. Я уже где-то с полгода кукольную посуду из глины делаю, а мама обжигает, покрывает разноцветной эмалью и сдает на реализацию в игрушечный магазин. Сейчас я стала чашечки побольше делать, для чаепития, пробую в процессе лепки в них магию запускать, с чарами неразбиваемости. Это упражнение такое из книги «Воспитание достойного наследника, способного к промыслу разному, на благо рода, дабы не позорил его ленью да праздностью» 1215 года. Меня мама по этой чудной книжечке воспитывать пытается. Только ей знаний самой не хватает, да и условий у нас нет, так что укрощение драконов и мантикор, а также езда на пегасах, единорогах и фестралах, слава Магии, проходит у нас в теории. Как и такие чудные вещи, как упокоить “привидение докучее” или “инфернала заблудшего”. Веселые у них в двенадцатом веке времена были! Не заскучаешь, даже если сильно захочется. Хорошо, что я в двадцатый век “попала”.

С зачарованными чашками у меня пока не очень выходит. Но самую удачную, темно-зеленого цвета, тут же Севу подарила. А куда их девать, я их штук по 15 на неделе делаю. У нас уже вся мастерская в чашках. В маггловский мир их продавать нельзя - мама так говорит. А в волшебный еще нельзя -некондиция. Вот и собираются чашечки. Некоторые, как та, что Севу подарила, даже с живыми рисунками: на его чашке белый щенок за полосатым красно-желтым мячиком по кругу бегает. У меня уже таких штук пять собралось. Разного цвета чашки, щенки и мячики.

Там же, в мастерской, почистила его зачарованной щеткой - артефактом из нашего сейфа. Мама ее давно в мастерскую приспособила, чтобы в дом грязь не тащить. Брючки стали как новые, только из-под утюга портного; теперь видно, что блузка белая - ни пятнышка не осталось. Для смеха по волосам провела, пока он отбиваться не стал. А ничего так - у него волосы, когда чистые и расчесанные, еще больше завиваются, не кудрявые, конечно, но очень даже миленько. Провела его в мамин кабинет, кукол показала, еще в магазин не отправленных. Рассказала, чем она на жизнь зарабатывает.

Проводила в ванную. Когда умылся, убедилась окончательно — милашка. Такой маленький испанец. Видно, что на улице много время проводит -лицо загорелое. Нос с горбинкой — ему очень подходит, придает живость и обаяние. Глаза темные, выразительные брови, ресницы длинные, лоб высокий. Мордаха серьезная, прям министр на приеме. Прелесть-прелесть, заверните, мы берем!

Показала ему гостиную, столовую, кухню, поднялись на второй этаж в игровую комнату. Извинилась, что не буду показывать спальни. А он и не настаивал.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вечер и утро
Вечер и утро

997 год от Рождества Христова.Темные века на континенте подходят к концу, однако в Британии на кону стоит само существование английской нации… С Запада нападают воинственные кельты Уэльса. Север снова и снова заливают кровью набеги беспощадных скандинавских викингов. Прав тот, кто силен. Меч и копье стали единственным законом. Каждый выживает как умеет.Таковы времена, в которые довелось жить героям — ищущему свое место под солнцем молодому кораблестроителю-саксу, чья семья была изгнана из дома викингами, знатной норманнской красавице, вместе с мужем готовящейся вступить в смертельно опасную схватку за богатство и власть, и образованному монаху, одержимому идеей превратить свою скромную обитель в один из главных очагов знаний и культуры в Европе.Это их история — масшатабная и захватывающая, жестокая и завораживающая.

Кен Фоллетт

Историческая проза / Прочее / Современная зарубежная литература
Этика
Этика

«Этика» представляет собой базовый учебник для высших учебных заведений. Структура и подбор тем учебника позволяют преподавателю моделировать общие и специальные курсы по этике (истории этики и моральных учений, моральной философии, нормативной и прикладной этике) сообразно объему учебного времени, профилю учебного заведения и степени подготовленности студентов.Благодаря характеру предлагаемого материала, доступности изложения и прозрачности языка учебник может быть интересен в качестве «книги для чтения» для широкого читателя.Рекомендован Министерством образования РФ в качестве учебника для студентов высших учебных заведений.

Абдусалам Абдулкеримович Гусейнов , Абдусалам Гусейнов , Бенедикт Барух Спиноза , Бенедикт Спиноза , Константин Станиславский , Рубен Грантович Апресян

Философия / Прочее / Учебники и пособия / Учебники / Прочая документальная литература / Зарубежная классика / Образование и наука / Словари и Энциклопедии