Девушка и ночь

– Винка сотворила себе довольно странный образ, – подытожил Пьянелли. – Она олицетворяла своеобразный французский шик, нечто среднее между Брижит Бардо и Летицией Каста[88]. Но главное – она воплощала в некотором роде свободу. – Он налил себе стакан воды и следом за тем заключил: – Будь Винке сегодня лет двадцать, она была бы звездой с миллионом поклонников в «Инстаграме».

Хозяин ресторана принес нам мясо и порезал его у нас на глазах. Немного закусив, Пьянелли продолжал рассуждать дальше:

– Для нее все это, конечно, было слишком трудно. Я не говорю, что знал ее лучше тебя, но, честно признаться, за этим образом скрывалась юная простушка, нет?

Я ничего не ответил, и тогда он решил меня спровоцировать:

– Ты идеализируешь ее, потому что в девятнадцать лет она взяла и пропала. Но представь себе хоть на миг, что вы бы тогда поженились. И что было бы сегодня, знаешь? У вас было бы трое детей, она поправилась бы на двадцать кило, у нее обвисла бы грудь и…

– Заткнись, Стефан!

Я повысил голос. Он осекся, извинился, и в течение следующих пяти минут мы занимались тем, что усердно расправлялись с лопаткой ягненка и гарниром в виде салата. Первым молчание нарушил я.

– Знаешь, кто сделал эту фотографию? – спросил я, показав на обложку.

Пьянелли нахмурился, и тут вдруг лицо у него застыло, как будто я застал его врасплох.

– Что ж… – признался он, глянув в свою очередь на копирайт. – Думаю, она все еще хранится в архивах газеты.

– Можешь проверить?

Он достал из жилетного кармана мобильный телефон и набрал эсэмэску.

– Попробую связаться с Клодом Анжевеном, он тоже журналист и в 1992 году следил за ходом этого дела.

– Он по-прежнему работает в газете?

– Шутишь, ему уже семьдесят! Он живет себе поживает в Португалии. Кстати, а зачем тебе знать, кто сделал эту фотку?

Я ушел от ответа:

– Раз уж мы заговорили о фотографиях, я прочитал в твоей статье, что мальчишки, нашедшие сумку с сотней тысяч франков в ржавом шкафчике в раздевалке, все там сфотографировали и выложили фотки в социальных сетях.

– Угу, только полицейские все подчистили.

– Но ведь тебе удалось их заполучить…

– Тебя не проведешь.

– Можешь их мне прислать?

Он поискал снимки у себя в телефоне.

– А я думал, тебя это дело не интересует, – усмехнулся он.

– Ну конечно, интересует, Стефан.

– Какой у тебя электронный адрес?

Пока я диктовал ему мой адрес электронной почты, меня вдруг осенило. Если я собирался узнать, что сталось с Винкой и кто нам угрожает, у меня был только один выход – работать в связке с журналистом.

– А как насчет сотрудничества, Стефан?

– Ты это о чем, художник?

– Мы с тобой расследуем исчезновение Винки, каждый своим путем, а потом делимся информацией.

Он покачал головой.

– Ничего у тебя не выйдет.

Я ожидал подобного ответа. И, чтобы его убедить, решил рискнуть:

– В доказательство моих искренних намерений я сейчас скажу тебе то, чего не знает ни одна живая душа.

Было видно, как он весь напрягся. Я понимал, что ступаю по тонкой проволоке, но разве мое существование не было похоже на жизнь канатоходца?

– Винка, перед тем как исчезнуть, забеременела от Алексиса.

Пьянелли воззрился на меня не то с тревогой, не то с недоверием.

– Вот те на, а ты откуда знаешь?

– Винка сама мне сказала. И даже показала результаты теста на беременность.

– Почему же ты тогда это скрыл?

– Потому что это ее личное дело. К тому же это вряд ли помогло бы расследованию.

– Конечно, помогло бы, черт возьми! – разгорячился он. – Расследование пошло бы тогда по другому пути. Тогда пришлось бы спасать три жизни, а не две. Если бы речь шла о младенце, к делу подключились бы все средства массовой информации.

Возможно, он был прав. Честно признаться, я никогда не думал, что та вертикальная полоска на куске пластмассы означает будущего младенца. Ведь мне было восемнадцать…

Я видел, как Стефан в раздумье заерзал на стуле. Он открыл блокнот, набросал там какие-то мыслишки и снова задумался.

– Почему же ты так интересуешься Винкой, если считаешь, что она простушка?

Пьянелли так просто не проведешь.

– Меня интересует не Винка. А тот или те, кто ее убил.

– Думаешь, она и в самом деле мертва?

– За здорово живешь бесследно не пропадают. В девятнадцать-то лет, в одиночку, или почти в одиночку, без всяких средств.

– Что ты, собственно, имеешь в виду?

– Когда нашли деньги, я сразу смекнул – Винка кого-то шантажировала. Кого-то, кто не мог смириться с угрозами и стал угрожать сам. Может, отца ее ребенка. Вероятно, Клемана или кого еще…

Когда он закрыл блокнот, из карманчика на обложке – вот только какого именно, поскольку их было много, – высыпались билеты. Лицо журналиста просияло улыбкой.

– У меня забиты места на концерт Depeche Mode сегодня вечером!

– Это где?

– В Ницце. В спортивном парке Шарль-Эрманн. Может, вместе сгоняем?

– Да ну их, я как-то не особенно люблю электронные группы.

– Электронные? Сразу видно, что ты не слышал их последние альбомы.

– Я вообще не люблю электронную музыку.

Он зажмурился, предавшись воспоминаниям.