Девушка индиго

Я поежилась. Видела, да, но только не на землях, принадлежавших нашей семье.

Надо будет еще раз поговорить об этом с отцом, решила я. Возможно, предыдущий владелец плантации установил здесь суровые правила, но это не означает, что все должно оставаться так и при нас.

Старрат был дородным мужчиной с бесцеремонными манерами, и пахло от него неприятно – казалось, перегар покрепче, чем от эля, сочился изо всех пор. На щеках у приказчика топорщилась многодневная щетина, свидетельствовавшая скорее о лени, чем о желании отпустить бороду, ибо в эту пору, поздним летом, для бороды погода была слишком жаркой.

Вокруг хижин рабов бегали дети, и, на мой взгляд, среди них было слишком много маленьких мулатов.

Я заметила, что Квош тоже посматривает в их сторону. Кожа у этих малышей была того же оттенка, что и у него. Мать Квоша, Бетти, жила на плантации Уаппу – женщина неопределенного возраста с невероятно сильными руками. Благодаря этой невиданной силе она выполняла работу, которая обычно отводилась неграм-мужчинам, – рвала голыми ладонями прибрежную траву, ухитряясь при этом не порезаться, и плела из нее корзины, такие прочные и тугие, что в них можно было бы и воду носить при необходимости. Руки ее были черными, как деготь в бочках, которые мы только что осматривали. Некогда какой-нибудь приказчик или другой белый человек зачал с Бетти ребенка – так и появился Квош, наш преданный возница.

Я задумалась, знает ли Квош своего отца или хотя бы желает ли его найти, и мне сделалось совестно от того, что никогда раньше эта мысль меня не посещала. Квоша мы получили вместе с другими девятнадцатью рабами, прилагавшимися к плантации Уаппу. Отец тогда купил еще два участка земли – этот, на Уаккамо-Ривер, и тот, что мы посещали несколько дней назад, дальше от океана, на берегах Комби. И на обоих участках в сумму сделки тоже входили рабы. «Неизбежное зло, – посетовал мне тогда отец. – Невозможно строить новый мир без живой рабочей силы». Увы, довеском к этой рабочей силе были суровые приказчики, к тому времени давно служившие на плантациях. Такие, как Старрат.

– В случае задержек в поставках или непредвиденных изменений в планах, которые мы с вами обсудили, можете писать мисс Лукас в Уаппу. – Отец достал из кармана платок и в очередной раз промокнул вспотевшие лоб и шею.

Раскаленный воздух колыхался душным маревом. И река не спасала – вместо прохладного бриза со стороны Уаккамо-Ривер накатывал солоноватыми, словно маслянистыми волнами влажный зной, еще тяжелее давивший на плечи.

Старрат удостоил меня лишь косым взглядом.

– Сэр, мне будет проще отправить письмо для пересылки Билу в Чарльз-Таун, так оно до вас быстрее доберется.

Тот факт, что он столь фамильярно помянул нашего торгового посредника Офниэля Била, вызвал у меня подозрения: стало любопытно, сколько сделок Старрат проворачивает у нас за спиной, манкируя своим служебным долгом.

– Тем не менее я бы предпочел, чтобы вы держали госпожу Лукас в курсе всего, что здесь происходит. Она будет составлять отчеты для меня.

– А у мисс Лукас в Уаппу будет какой-нибудь надежный помощник мужского пола? Скажем, приказчик, который поможет ей разобраться в деловых вопросах и, если что, приструнит негров? – Старрат снова покосился на меня подловатым взглядом.

Я внутренне подобралась.

– Госпожа Лукас прекрасно справится сама, уверяю вас, – резко произнес отец с нажимом на первое слово.

Старрат либо не заметил, либо проигнорировал предупреждение, прозвучавшее в его тоне.

– Однако, если не учить этих дикарей дисциплине, они того и гляди поднимут мятеж и расправятся с хозяевами. Я своих негров держу в строгости, сэр, – похвастался Старрат таким тоном, что было ясно: речь идет не о строгости, а о жестокости.

Пока он говорил, трудно было удержаться и не обернуться в сторону позорного столба.

Отец достал из карманов трубку с табакеркой. Старрат тоже приготовил трубку, и отец поделился с ним щепоткой табака. Затем они направились к небольшому очагу, в котором тлевшие с утра до вечера угли разжигали во время приготовления пищи.

– Это мои негры, Старрат, – жестко сказал мой отец; по тону было ясно, что приказчик слишком далеко зашел, испытывая его терпение. Подобрав с земли пучок соломы, отец поднес его к углям. Затеплился огонек; тонким перышком заколыхался, завихрился дымок. Отец, раскуривая трубку, попыхивал табаком, пока тот не разгорелся, затем бросил пучок соломы в очаг. – Эти земли принадлежат мне. И моим детям. А ты всего лишь наемный работник у меня на жалованьи.

Атмосфера накалилась, я напряженно следила за их противостоянием.

– Я предпочитаю получать всю деловую корреспонденцию от дочери. И она прекрасно знает, как обращаться с нашими неграми, – закончил отец.

Губы Старрата скривились в усмешке, но на сей раз он хотя бы попытался это скрыть.

Направившись в сторону позорного столба, отец добавил:

– Чрезмерный труд и жестокие наказания могут спровоцировать мятеж. Я не допущу ничего подобного на своих землях. Это противно моим интересам и совести.