Девушка из Англии

– Изнемогаю от зноя, полковник. Изнемогаю от зноя, – ответила Мэриан хрустально-звонким голосом.

– Да, конечно. – Сингер прищурился на стоящее в зените солнце; у их ног не было тени. – Бешеные псы и англичане[61], да? Добро пожаловать в Бейт аль-Фаладж, по моим прикидкам самое раскаленное место в этой жаркой стране.

– Познакомьтесь, это Джоан Сибрук и ее жених Рори Коул, – представил своих спутников Роберт.

Джоан рассеянно пожала руку полковнику, стараясь украдкой поглядывать мимо него, высматривая Даниэля.

– Сестра лейтенанта Сибрука! Вы в конце концов приехали!

– Да, так и есть, – отозвалась Джоан.

Полковник Сингер улыбнулся. Он, похоже, не обратил внимания на то, что девушка с ним не слишком вежлива.

– Он все утро ходит сам не свой, ждет вас. Вон там его палатка, третья справа. Пожалуй, вам лучше сходить за ним, а потом зайдете в мой офис, хорошо? А я велю принести нам кофе… Вы, конечно, пойдете с ней? – добавил он, обращаясь к Рори, который в ответ лишь вяло кивнул.

– Ступай, ступай, Джоан. Ты все равно не успокоишься, пока его не увидишь, – сказал Роберт.

Джоан с чувством благодарности направилась в сторону палатки, а Рори поплелся сзади, отставая на полшага.

Но прежде чем они дошли до нее, Рори коснулся руки Джоан, словно желая ее остановить. Она взглянула на него с удивлением:

– В чем дело?

– Джоан… Я понимаю, он твой брат, но и я знаю его много лет. Просто… Постарайся не… – Он запнулся, явно смущенный, ища подходящего слова.

– Постараться не делать чего? – спросила Джоан, немного сбитая с толку. – Смущать его? Ты хотел сказать это?

– Не набрасываться на него.

– Что ж, я постараюсь взять себя в руки. Но вообще-то, он мой младший брат, Рори.

– Знаю, Джоан. Не сердись. Я просто имею в виду… Помни, где мы находимся. Он на службе, вот все, что мне хотелось сказать.

Рори робко посмотрел на нее. Уязвленная, Джоан в свою очередь взглянула на жениха, пытаясь понять, чего тот недоговаривает.

– Я, право, не понимаю, почему ты считаешь, что должен… – Она умолкла, потому что из палатки вдруг вышел молодой офицер, стройный и черноволосый.

– Может, вы оба хотя бы на пять минут прекратите молоть чепуху и поздороваетесь со мной? Или вы приехали не затем, чтобы со мной повидаться?

– Дэн! – воскликнула Джоан и, вопреки всему, обняла брата, прикасаясь к жестким буграм мышц на его груди и спине, вдыхая его неповторимый аромат, едва пробивающийся сквозь армейские запахи мыла, носков, холщовой палатки и машинного масла.

Даниэль казался одновременно знакомым и чужим. При встречах ей всегда представлялось, что к ней сейчас выбежит прежний мальчуган, кожа да кости. Она любила мысленно возвращаться в то давнее время, когда она была выше его, сильнее. Джоан уткнулась носом в его воротник и сделала глубокий вдох. Все чувства, которые он когда-либо вызывал, разом возникли в ней – гнев, страх, восхищение, удивление… Вспомнились все нюансы их отношений, в основе которых лежало одно простое чувство – ее любовь. На секунду она снова оказалась дома. Вернулась в домашний мир, существовавший много лет назад, когда они были маленькими и у мамы было больше света в глазах, а отец был тем солнцем, вокруг которого вращались члены его семьи. Все, что ей требовалось в жизни, было заключено в этом ничем не примечательном домашнем мирке… Потом счастливый миг детских воспоминаний миновал, оставив грызущую тоску обо всем потерянном с тех пор, как она выросла.

Через пару секунд Джоан отстранилась от Даниэля – на тот случай, если объятие вышло слишком пылким, – но тот широко улыбался. Яркое оманское солнце било ему в глаза, и за черными ресницами брата Джоан видела серо-голубые вспышки. Лучи света отбрасывали косые тени под скулами, отчего лицо выглядело изможденным. Щеки словно выстругали топором, лишив плоти, и все равно юноша оставался красивым. У Даниэля был не совсем правильный прикус, отчего он улыбался чуть криво: его правая щека всегда поднималась выше левой, и носогубная складка на ней оказывалась более глубокой. Но и это ему тоже шло.

– Боже, как странно видеть вас обоих! Видеть здесь, где вам, в сущности, не место, – проговорил Даниэль. Они с Рори крепко обнялись и похлопали друг друга по плечу. – Как поживаешь, Тапи? Надеюсь, присматриваешь за моей сестрой?

– Разумеется. Правда, она не очень в этом нуждалась. Скорее, дело обстоит наоборот, – признался Рори. – Значит, я для тебя все еще Тапи? Знаешь, ты единственный, кто еще помнит это прозвище. Все остальные разъехались кто куда.

В его словах прозвучал оттенок обиды.

– Тебе его дал я, и ты будешь его носить, пока я жив. Так что не сопротивляйся, просто прими это как данность, – проговорил Даниэль. Прозвище осталось с той поры, когда они учились в одном классе. Все, что знала Джоан, – это что оно служит сокращением слова «тапиока»[62], но ни один из них не желал рассказать о его происхождении более подробно. – Ты останешься на обед? А не прогуляться ли нам сначала? Может, найдем какую-нибудь тень… В палатке сейчас жарче, чем в аду.