Девушка из Англии

– Нам не разрешено их останавливать, а тем более досматривать. Повстанцы якобы не делают этого тоже, – пожал плечами Даниэль и усмехнулся. – Это, конечно, бессовестная ложь, но каждая война ведется по своим правилам. После мин наша самая большая проблема – это вода. Ее нет. Мы едва не изжариваемся, взбираясь на скалы, а всю питьевую воду нам приходиться нести на себе. Мы пробовали возить ее на мулах, связанных цепочкой, один за другим, но и они не могут идти в гору, когда тропа становится слишком крутой. До меня доходили слухи, что наши пытаются приручать диких козлов, чтобы возить на них бочонки. – Он замолчал и улыбнулся сестре. – Встряхнись, Джоани. Нет смысла стучать в запертую дверь. Как сказал Сингер, тебе вообще повезло, что ты добралась хотя бы сюда.

В голосе Даниэля звучало легкое раздражение, и Джоан понимала, что виной тому ее ребяческая досада. Он часто вынуждал ее чувствовать себя младшей. Какое-то время девушка ела молча, пока Рори и Даниэль говорили о старых друзьях и о том, чем занимаются на работе. Было странно слышать рассказы Рори о работе в аукционных залах вперемешку с повествованиями брата о разведывательном патрулировании, воздушной поддержке и нападениях из засад. Рори явно слегка завидовал суровой, полной опасностей службе Даниэля и стремился дать понять бывшему однокашнику, что дело, которым занимается он, также требует знаний и организаторского таланта.

Они то и дело весело поддразнивали друг друга, а Джоан слушала их и чувствовала себя лишней, все глубже погружаясь в омут тихой печали, не оставлявшей ее со дня встречи с Мод Викери. Она уже решила, что сейчас не время мучить Даниэля неприятными вопросами, хотя понимала: в какой-то момент сделать это придется. Ей не хотелось испортить их первую встречу, и девушка чувствовала, что для задуманного ей необходимо собраться с мыслями. Через некоторое время молодые люди, похоже, заметили молчаливость Джоан. Рори мягко толкнул ее плечом и протянул ей лепешку, а Даниэль спросил:

– А как себя чувствовала мама, когда ты уезжала?

Вопрос заставил сердце Джоан сжаться. Она подняла глаза от тарелки, пытаясь прочесть по лицу брата, что он имеет в виду. За его вопросом явно что-то скрывалось. Все то же раздражение, но и еще что-то. Может, чувство вины? Наверное, за то, что он так надолго уехал, или за то, что лишь теперь решился спросить о матери. Джоан задумалась над ответом.

– Все так же. Возможно, чуть лучше. Она бодрится. – Последовало неловкое молчание двух смущенных людей, встревоженных ситуацией, но неспособных найти выход. – Не знаю, что сказать, Дэн. Она по тебе ужасно скучает.

– Вот как? – спросил он бесцветным голосом.

– Еще бы! – решительно заявила Джоан. Слова, копившиеся так долго, словно вылетели сами собой. – Она не понимает, почему ты не приезжаешь домой, чтобы ее навестить. И… я тоже.

– Она так говорит, да?

– Да! Ну, возможно, не именно этими словами… Но это и так ясно.

– Ты всегда видишь только то, что хочешь, Джоан.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– Спокойно, старик, – тихо проговорил Рори.

Даниэль посмотрел вдаль и провел рукой по подбородку. Они долго молчали. Потом Даниэль протянул руку и сжал ладонь Джоан.

– Знаю, ты думаешь, я… бросил вас, чтобы заниматься всем этим, – сказал он. – Но у меня тут есть работа, и мне нужно ее выполнять.

– Тебе полагается отпуск, ведь так? Все солдаты получают отпуск. Ты не умрешь, если приедешь домой и навестишь ее. Ты не знаешь, каково сидеть с ней дома и слышать, как она все время… рыдает.

– Нет, – вздохнул Даниэль. – Не знаю. Но могу себе представить.

– Все изменилось после смерти отца. Мне… тоже хочется уехать. Двигаться дальше по жизни. Но как я могу?

– Конечно все изменилось, – тихо сказал Даниэль. – И никогда не станет прежним. Такова жизнь.

– Так ты приедешь повидаться с ней? Во время своего следующего отпуска. Пообещай, Дэн. – Она уставилась в светло-серые, почти серебристые глаза брата, так непохожие на ее собственные, и попыталась удержать их взгляд. Он никогда не мог ей лгать, и она видела его нежелание отвечать, но не понимала причины.

– Обещаю попробовать выбраться, – пробормотал он наконец.