Девушка из Бруклина

Как только Марк сделал это открытие, у него в мозгу застучало: а что, если этот Алан получил письмо Флоренс? Года два назад с ним случилась именно такая история. Как-то утром он обнаружил у себя в почте весьма бесстыжие фотографии, да еще и с довольно сальными комментариями; их посылала некая Мари, молодая, прямо скажем, женщина, его тезке, тоже Марку Карадеку, который жил в Тулузе и имел того же провайдера.

Марк глотнул холодного пива, чтобы навести порядок в мозгах. Так, прекрасно, но вот вопрос: если этот Алан Ковальковски преставился, то как может у него продолжать работать почта?

Карадек махнул рукой, подзывая Джинджер, но она не спешила, продолжая болтать с юнцом, который запускал взгляд ей за декольте. Марк со вздохом достал из кармана двадцать долларов и помахал бумажкой в воздухе.

– Думаешь, меня можно купить? – бросила на ходу Джинджер и спрятала бумажку в карман.

Карадек почувствовал, что его начало подташнивать. Он поморгал и задержал дыхание. Все здесь стало ему отвратительно: жирный запах фритюра, вульгарные завсегдатаи, жалкие людишки, прилепившиеся к стойке, последнему своему горизонту…

– Расскажи мне об Алане, – попросил он. – Кем он был? Фермером?

– Да, у него было небольшое хозяйство, и он со своей женой Элен им занимался.

– А как он умер, знаешь?

– Покончил с собой. Жутким образом. Не хочу говорить об этом.

Марк прищурился, стараясь прочитать надпись-татуировку вокруг шеи официантки. «We live with the scars we choose»[33]. Что ж, не так уж глупо и не так уж пошло. Он вытащил из кармана еще одну купюру, и Джинджер мгновенно спрятала ее в карман джинсов.

– У Алана была одна страсть – охота на оленей, и он отправлялся на охоту, как только предоставлялась возможность. И обычно брал с собой сына, хоть тот и не слишком любил охотиться. Парнишку звали Тим. Замечательный паренек. Посмотришь – и пожалеешь, что нет детишек.

Взгляд Джинджер на секунду затуманился и поблуждал в неведомых далях, потом она вернулась к своей истории.

– И вот как-то утром Тим отказался идти с отцом на охоту, но тот его все-таки заставил. Говорил, что охота поможет сыну вырасти мужчиной. В общем, сами знаете эти глупости…

Марк кивнул.

– В общем, они продолжали ругаться по дороге. Тим на этот раз не хотел уступить отцу и стоял на своем. Потом взял и повернул обратно на ферму. Алан остался в лесу, пошел по следу оленя. Он давно его уже выслеживал. Наконец ему показалось, что он слышит в кустах шорох, и он выстрелил вслепую. А что вышло, можете сами догадаться.

Страшная догадка пронзила Марка.

– Он что… в сына, да?

– Ага. Стрела арбалета вонзилась в грудь там, где сердце. Тим умер сразу. Ему было четырнадцать. Алан не перенес его смерти. Выстрелил в себя на следующий день после похорон.

Марк шумно вздохнул.

– Чертовски тяжелая история… А с женой что?

– С Элен? Живет по-прежнему на ферме. Она и до своей беды была со странностями, ни с кем не дружила, умничала. А с тех пор совсем свихнулась. Хозяйство бросила, живет в грязи, пьет с утра до ночи…

– А чем на жизнь зарабатывает?

Джинджер выплюнула жевательную резинку в мусорную корзину.

– Сказать правду?

– Если это правда…

– Пускает к себе парней. Для ребят с нашей округи, кому надо выпустить пар, вдовушка Ковальковски – хороший выход. Вот только…

Марк взглянул на дверь. Ей-богу, с него хватит. Пора отсюда уматывать.

– Вот только сдается мне, – продолжала Джинджер, – что и такой работы у нее теперь маловато. Даже тем, кому невмоготу, неохота иметь дело с мертвячкой.

2

Нью-Йорк

Алан Бриджес откровенно злился.

– Где вас носит, Рафаэль? Я жду вас чуть ли не час!

– Простите! Виноват! Сейчас все объясню!

Кабинет Алана на последнем этаже «утюга» преобразился за это время в подобие штаб-квартиры: на пробковой доске прикноплены какие-то фотографии, на маркерной доске написаны даты, на полу стоит несколько коробок, набитых книгами. Все три экрана на стенах соединены при помощи вай-фая с ноутбуками двух молодых журналистов, сотрудников «Уинтер сан». Алан официально представил мне своих помощников, с которыми утром я уже виделся:

– Кристофер Харрис и Эрика Кросс. Мы зовем их обычно Крис и Кросс.

Кросс была рыжей красавицей с пышными волосами по плечам; тщедушный молчаливый Крис, не смотрящий в глаза, выглядел существом бесполым.

За стеклянной стеной журналистов-мальков больше не наблюдалось – они унеслись в «Мэдисон-сквер-гарден», намереваясь запечатлеть последний этап президентской кампании республиканцев.

Алан сразу перешел на серьезный тон.

– Я отнесся к вашему рассказу с недоверием, но был не прав.

Он указал на стоящие на полу коробки.

– Мы последовали вашему совету и отправились на склад с вещами Джойс Карлайл, порылись там, и наше внимание привлекло кое-что весьма любопытное.

Он взял со своего стола небольшую книжонку и протянул мне. Она называлась «Необычный кандидат» и излагала биографию Тада Коупленда.