Девушка из Дубровника (СИ)

Вообще ресторан был… ну да, самый обычный ресторан, ничего особенного. И самая обычная курортная публика, которая, похоже, даже не почесалась переодеться после пляжа. Родители с детьми, ползающими под столами. Пенсионеры в шортах. Вездесущие китайцы, поминутно делающие селфи и загружающие их в соцсети.

«А что ты, собственно, хотела?» – спрашивал смеющийся взгляд Глеба.

Кажется, я слишком много болтала, и у меня пересохло в горле. В зале было душно. Плескавица размером с варежку оказалась такой острой, что во рту запылал пожар. Я сделала большой глоток вина, еще один. Глеб задержал на мне взгляд.

- Ника, притормози! – сказал он обеспокоенно.

Раздражение шевельнулось, как живая рыба на прилавке. Захотелось ответить, что не так давно кто-то надрался до такой степени, что орал песни на весь город и залез в бассейн одетым. И что я не для того развелась с одним замполитом, чтобы мне тут же начал жрать мозг другой. Но вспомнила, как сегодня утром мы уже чуть не поссорились. И ограничилась кривой улыбкой:

- Я в порядке!

Глава 37

6 сентября

Наверно, первый самолет в 5.55 был очень удивлен, когда ему не удалось меня разбудить. Как и его собратьям. Что мне снилось, я не помнила – за исключением того, что это были жуткие кошмары. Но, по ощущениям, меня везли в вагонетке по американским горам, запеленутую простыней на манер мумии. Причем вниз головой. Или это было на самом деле?

Я открыла глаза и тут же зажмурила снова – так сильно ударил по ним свет, сочащийся сквозь решетки жалюзи. Вторая попытка была уже куда более осторожной. По миллиметру приподнимая тяжелые, как у Вия, веки, я увидела, что лежу в постели одна. Причем на половине Глеба. Сам он сидел в кресле с нетбуком на коленях, но смотрел куда-то в мировое пространство. Сказать, что лицо его было мрачным, означало не сказать ничего.

Видимо, почувствовав мой взгляд, Глеб закрыл нетбук.

- Утро доброе, - сказал он, тяжело вздохнув. – Точнее, и не утро, и не доброе. Но это неважно.

- Сколько времени? – спросила я, едва ворочая тяжелым и шершавым, как кирпич, языком.

Глеб посмотрел на телефон.

Интересно, почему он не носит часы, промелькнуло в голове бледной тенью. Надо будет как-нибудь спросить. Все-таки статусная вещь. Но только не сейчас – сил нет.

- Без пяти двенадцать. Ну что? Головка бо-бо?

Я поморщилась. Головка была не просто бо-бо, она раскалывалась, как орех в пасти щелкунчика. От малейшего движения, даже от шевеления глазных яблок все вокруг начинало вращаться с бешеной скоростью. Тошнота плескалась где-то на уровне ушей. Ниже пояса тоже было как-то не слишком благополучно. Это чем же мы вчера таким занимались, интересно?

Последним моим более-менее отчетливым воспоминанием был тот момент, когда Глеб посоветовал пить то ли не так быстро, то ли не так много. И я, вроде бы, резко фыркнула в ответ. Дальнейшее пряталось в тумане. Кажется, так сильно, чтобы ни о чем не помнить, я не напивалась ни разу в жизни. И как только меня угораздило?

Кое-как поднявшись, я пересидела на краю кровати очередную карусель и осторожно встала.

- Ну и куда тебя несет? – скептически поинтересовался Глеб.

- В туалет, - буркнула я.

- А, ну попробуй.

Помочь он не пытался, но нетбук все же отложил – на тот случай, если придется ловить меня на лету. По стеночке я добралась до ванной, чтобы тут же распрощаться с содержимым желудка. Судя по небольшому объему, проделывала я это уже не впервые. Спустив воду, я включила кран, села на пол и заплакала, стараясь делать это как можно тише. Позорище было просто катастрофическим. К тому же что-то подсказывало: мрачный вид Глеба вызван вовсе не тем, что я так нализалась. А вот что скрывалось в тумане – это уже был вопрос.

Прополоскав рот и даже почистив зубы, я доползла обратно до постели. Глеб протянул мне стакан с чем-то шипящим.

- Давай пей, - сказал он. – Не знаю, что это, какая-то трезвиловка. Взял у Брана. Сказал, что ты на дегустации немного не рассчитала. Не стал говорить, что тебя еще и в ресторан понесло. Судя по эффекту, такой загул для тебя в новинку. Насколько я понял, твоя норма – один бокал вина. Максимум два.

- Да, - я хотела кивнуть, но решила, что чем меньше движений, тем лучше.

Глеб не смотрел на меня и нервно барабанил пальцами по тумбочке, при этом каждый звук эхом отзывался у меня в голове.

- Ты хоть что-то помнишь? – спросил он наконец и снова сел в кресло.

- Последнее – когда ты пытался меня притормозить. С вином. Дальше – почти ничего.

Я закрыла глаза, всматриваясь в туман внутренним взглядом. Короткие вспышки – словно в темноте включали свет и тут же снова выключали.

Мы с Глебом танцуем под какую-то медленную музыку, и у меня по щекам текут слезы. Мы сидим на скамейке в темной аллее парка, и я не просто плачу, а рыдаю в голос и что-то быстро говорю. Потом на этой же скамейке я у него на коленях, и мы бешено целуемся. Ну и финальный аккорд – это уже более ярко, хотя так же коротко.