Девушка из JFK

Значит, это отсюда доносилось рычание, которое я слышала сквозь сон. Отсюда – а книжный Маугли вовсе ни при чем… Стыдно сказать, но я впервые видела тигров вживую. В детстве меня не водили в зоопарк или в сафари, да и зачем? Животные мало интересовали уроженцев квартала Джесси Каган. Там, где человек прежде всего заботится о собственном выживании, другие живые существа – не более чем конкуренты в борьбе за еду, за территорию, за воздух. Наземная фауна Джей-Эф-Кей ограничивалась людьми, крысами и бездомными кошками; и те, и другие, и третьи относились друг к другу без малейшей симпатии…

– Мое хозяйство, – проговорил Рик у меня за спиной. – Сейчас тут только рабочие, но раньше отбоя не было от посетителей. В такую хорошую погоду – минимум двадцать семей одновременно. Посмотреть, покормить, поиграть с котятами…

– Раньше? А сейчас?

Он развел руками:

– А сейчас запретили…

Мы вернулись в гостиную, к полосатому «котенку». Хозяин сварил кофе и начал рассказывать – в основном, для меня, потому что Мики уже знал большую часть этой истории.

У Рика Макдейвида был брат-близнец Уэйн. Говорят, близнецы чувствуют друг друга на расстоянии, будто связаны невидимой нитью. Но это не значит, что им нравятся или не нравятся одни и те же вещи. Рика с малолетства влекли автомобили, моторы, двигатели, и он заведомо предпочитал машинное масло на руках сливочному маслу на бутерброде. Зато Уэйн, будучи абсолютно равнодушным к колесам и капотам, просто помирал по живым существам.

– Он разговаривал с муравьями, и муравьи понимали, – сказал Рик, потом подумал и смущенно добавил: – Ладно, с муравьями можете мне не верить, но насчет животных побольше – это точно. Они прямо-таки бежали к нему со всех ног, и я говорю не только о собаках, кошках и обычной домашней скотине типа коров и лошадей. Дикие тоже: койоты, крысы, еноты, мангусты, ежи – кто угодно… Но Уэйну все было мало: он мечтал об Африке. Говорил, что накопит денег и поедет туда – в джунгли, в саванну – гулять с жирафами, гладить львов и бегать с антилопами. Я, понятно, смеялся: откуда взять столько денег?

Но, как выяснилось, у брата была конкретная программа. Когда Уэйну исполнилось шестнадцать, он собрал нескольких животных и стал давать цирковые представления. Никакой особенной экзотики: две собаки, три кота, енот, коза и попугай. Но, по словам Рика, эти артисты выделывали совершенно невероятные фокусы: танцевали в обнимку, играли на банджо, барабанили и подпевали в такт, выстраивали всевозможные пирамиды, считали, отгадывали загадки и исполняли акробатические трюки. Сперва Уэйн работал на детских праздниках, но потом его стали приглашать в серьезные клубы. А уж когда большое казино в Лас-Вегасе предложило цирку контракт на сезон, Рик окончательно поверил, что брат довольно быстро наберет деньги и на джунгли, и на саванну. Вот тут-то, когда уже казалось, что мечты об Африке вот-вот станут явью, откуда ни возьмись нарисовались странные типы с плакатами.

– В то время я понятия не имел, что такие люди вообще существуют, – Рик мрачно покачал головой. – Какие-то пожилые тетки в кудряшках, длинноволосые парни в круглых очочках под Джона Леннона, стриженные под мальчиков девицы. Но дело, конечно, не в прическах: у всех у них был одинаково безумный взгляд, как у зомби. Они даже не пытались поговорить с Уэйном, а сразу начали войну против цирка. К примеру, идет представление, и вдруг среди публики вскакивает один такой зомби и начинает орать: «Убийца! Мучитель животных! Отпусти их на волю!..» Допустим, его выводят, но через три минуты поднимается другая сумасшедшая идиотка – и так до конца. При этом на улице уже стоят две дюжины их товарищей с мегафонами, скандируют, вопят, трубят в дудки. А когда Уэйн выходит с животными, выясняется, что у его фургона изрезаны все четыре покрышки…

– Но почему? За что?

Рик усмехнулся:

– А ни за что. Вообще ни за что. Они почему-то верили и уверяли других, что Уэйн мучает своих артистов. Что он дрессирует их силой, чуть ли не пытает. Что он морит их голодом. Что он бьет их плетью. Что они живут в постоянном страхе… – Макдейвид удивленно посмотрел вверх, словно недоумевая, как подобные обвинения могут прозвучать вслух, и небо при этом не обрушится. – Ах, Бетти, большей чуши еще мир не слыхивал! Уэйн в жизни не поднимал не то что руки – голоса! Не поднимал вообще ни на кого, а уж животных он просто боготворил! Он любил их, а они любили его, и я ничуть не преувеличиваю. Видели бы вы, как им нравилось выступать перед публикой! Говорю вам, перед выходом на сцену эти кошки, собаки и енот волновались, совсем как люди! А когда случался перерыв в неделю-другую, они ходили такими грустными, что приходилось их утешать! Прямо до смешного… Уэйн говорил, что животные намного лучше людей чувствуют настроение зрителей, энергию зала. Чувствуют, что они нравятся, что их любят, и это заводит их даже больше, чем двуногих актеров в театре. Но зомби не желали слушать ни объяснений, ни доказательств…