Девушка из министерства

Мы остановились еще раз — возле библиотеки. На крыльцо встречать нас выбежала девушка. Тракторист снял с тележки несколько связок книг и передал ей.

— Боря, — сказала девушка, — в субботу у нас обсуждение будет: «Герои наших дней», — по прочитанным книгам. Придешь?

— Ну, время нашли. У меня уборка.

— Но ведь в субботу, Боря…

— А для нас все дни теперь одинаковые. «Пока не уберем — сидим за рулем». Мы на своем стане такой плакат повесили.

Девушка засмеялась.

— А сейчас ты куда едешь?

— Да вот доктора надо на квартиру устроить.

— Ой, значит вы доктор?

Девушка сбежала с крыльца, протянула мне руку:

— Наташа.

— Я думаю — им у Вострецовых будет хорошо, — сказал Борис.

— Можно и поближе. У Самойловых есть комната.

— У Самойловых дети. А у Зои Глебовны тихо, культурно…

— Вы знаете, у нас ближе к лесу дачные участки, — объяснила мне Наташа, — там воздух лучше и прохладнее. Только от амбулатории далеко.

— Чего там далеко, километра не будет, — возмутился Борис.

Я сказала, что ходить люблю и расстояние меня не смущает, тем более — это жилище временное.

Наташа кивнула.

— Я ведь тоже в этом поселке живу, соседи будем…

Дача Зои Глебовны оказалась двухкомнатной деревянной избушкой посреди отгороженного участка леса. Перед домом росли кусты одичавших роз и были разбиты грядки с овощами.

У калитки стояла девушка в широком розовом платье с тугой коронкой рыжеватых волос. Она приветливо оглядела нас большими ясными глазами.

— Комнату? Это надо опросить у мамы. — И крикнула: — Мамочка, выйди, пожалуйста, на минутку.

Из дома вышла пожилая женщина.

— Комнату? Не знаю, право… Как договориться, и вообще… Не знаю… Лизочка, ты как думаешь?

— Вы же сами меня просили насчет жильцов! — удивился Боря.

— Видите ли, — перебила его девушка, — мы вообще комнаты не сдаем. Но я часто уезжаю в город, мама остается одна, так вот — чтоб ей не было скучно… Вам комнату только на лето?

Узнав, что я буду работать в амбулатории, Лиза на минуту задумалась, а потом опять широко улыбнулась:

— Это хорошо. У мамы слабое сердце, и мне будет спокойнее.

Комнатка была маленькая, но нам понравилась. Насчет платы Лиза рассудила так:

— Конечно, если бы вы только на лето — другое дело. Но вы будете жить постоянно, потому что ведь квартиру при амбулатории вам не скоро выстроят. И потому мама возьмет дешевле.

Мы уже втащили вещи и располагались в новом жилище, а Борис все топтался у трактора. Лиза на прощанье подала ему руку:

— Завтра я еду в город, а вернусь в субботу. Если придешь — буду рада.

Борис нахмурился.

— В субботу обсуждение в библиотеке, — неуверенно сказал он.

— Ну, если обсуждение в библиотеке интересное, то не приходи. Я, бедная, поскучаю в одиночестве…

— Мама, она похожа на девушку не нашего времени, — определила Катя. — Я даже думаю, что она тургеневская девушка. А ты как думаешь?

Председатель колхоза Иван Алексеевич попросил, чтобы я принимала в амбулатории не только утром, но и по вечерам.

— Уборка, — пояснил он, — днем никак людям не освободиться.

Я ответила сухо:

— До осени. А зимой из дачного поселка вечерами ходить не стану.

Иван Алексеевич присел на белый табурет, достал пачку папирос, потом взглянул на столик, где я разбирала пузырьки с лекарствами, и сунул папиросы обратно в карман.

— Вот вы, доктор, на нас, конечно, в обиде. А между прочим, сами кругом виноваты.

Я ответила ему, что не первый год работаю на селе и вправе была ждать большего внимания от руководителей колхоза. А если кто виноват, то уж не я.

— Нет, — возразил Иван Алексеевич, — поступки ваши не показывают, что вы опытный человек. Приехали тишком, устроились молчком. И понимаете про себя, что вы лучше всех. А по-моему, человек должен откровенно требовать, что ему положено. Тогда и спросить с него легко. А то я вроде с поклоном к вам иду.

Я пробурчала, что ошибку никогда не поздно исправить. Но Иван Алексеевич вздохнул:

— Если б в свое время известие получить, тогда положение безвыходное. А сейчас — неужто не подождете? Вы ведь у наших владетелей устроились?

— Владетелей?

— А как их иначе назвать? Ну, дачники, владетели…

Он поднялся.

— Девочку вашу на жнитве видел. Там библиотекарша ребят подговорила колоски собирать. Девчушка шустрая. Только на вас не похожа. Чернявая.

— Отец такой был.

Больше Иван Алексеевич ни о чем не спросил. Уходя, пообещал:

— Будет вам к осени помещение под квартиру.

Жизнь наладилась. Мы стали брать в колхозе молоко и овощи, получили воз дров, которые особенно обрадовали нашу хозяйку. Печку мы стали теперь топить сообща, вместе готовили обед, и Зоя Глебовна поверяла мне семейные секреты.

— Моя дочь, как это теперь говорят, дружит. Он сотрудник научного института. Глубоко порядочный молодой человек, с хорошим будущим. Очень тяготеет к этой дружбе, понимаете ли…

Я понимала. Лиза была очень привлекательной девушкой. Она все умела — шила себе платья, вязала, вышивала. Сама обрабатывала дачный участок и каждые три дня увозила в город то корзину клубники или малины, то чемодан огурчиков.

Зоя Глебовна каждый раз пыталась мне объяснять:

— В городе у нас родственники… Так вот угостить и вообще…