Девушка из Нагасаки, или Куда деваются утки из пруда в Центральном парке

Около 9-ти часов вечера, когда сумерки сгустились и на небе появились звезды, Трибулкин вышел погулять. Через час он вернулся и заглянул к соседу и приятелю Грише, с которым они разговаривали некоторое время. Потом Иннокентий вернулся домой, достал из кладовки объемистую спортивную сумку и начал укладывать туда вещи. Собрав сумку, он улегся в постель, долго не мог заснуть, наконец уснул тревожным сном и, как ему показалось, сразу же проснулся. Посмотрел на часы у изголовья – было еще около 6-ти утра, и за окном только начало светать. Он вскочил, быстро умылся, побрился, сварил и выпил кофе, потом облачился в приготовленный еще вечером спортивный костюм, кроссовки, взял сумку и вышел из дома, тщательно заперев на четыре полных оборота дверь.

Трибулкин направился в сторону конторы. Когда вышел на открытое место, посмотрел на порт и марину яхт-клуба и остановился – высокой мачты у причала не было!

Иннокентий почти бегом спустился к заливу – это заняло минут пятнадцать – подошел к будке охраны. Христофорыч был уже на месте, на своей скамейке, курил и задумчиво рассматривал хмурое рассветное небо, затянутое облаками.

– Салюд, Христофорыч! – поздоровался запыхавшийся Иннокентий.

– Хола! – меланхолично ответил сторож, никак не выказав удивления по поводу раннего визита и внешнего вида Трибулкина. Иннокентий достал сигарету, прикурил, попытался выпустить дымное колечко – не получилось.

– Скажи, Христофорыч, а тот шкипер на крейсерской яхте уже отчалил? – спросил Трибулкин безразличным тоном.

– Нет, он отошел на нефтяной терминал заправиться топливом. Все еще ждет матроса, а отчаливать собирался завтра утром. А ты что-то хотел от него, Михалыч?

– Человек прошел несколько кругосветок и много чего интересного рассказывает, хотел с ним еще поболтать.

– Ну, он вернется теперь через часок-другой, тогда и наведайся.

– Христофорыч, у меня просьба – обязательно скажи ему, что я приходил. Я сейчас на работу пока, а через час снова буду. И вот это я у тебя оставлю, хорошо? – сказал Трибулкин, отдал сторожу сумку и отправился в город.

По пути он позвонил Леночке и Константину Петровичу и попросил их срочно прибыть в контору. В офисе Трибулкин быстро оформил, распечатал и подписал несколько документов, а когда пришли заспанные и недоумевающие секретарша и помощник, он пригласил их в свой кабинет. Когда они уселись, Иннокентий сразу без предисловий сказал:

– Коллеги, простите, что так рано вас поднял, но дело не терпит отлагательства.

– А что случилось? – спросили они в один голос.

– Я должен срочно уехать, – сказал Трибулкин. – И надолго, минимум на полтора-два года.

Леночка ахнула и прикрыла рот ладонью.

– А как же мы? – спросил Константин.

– Я все предусмотрел, – сказал Иннокентий. – Вы будете работать, как работали.

Он подвинул Константину подготовленные документы.

– Это доверенности на управление конторой и на распоряжение счетами. Константин Петрович, вы уже опытный юрист и вполне можете вести самые сложные дела.

Леночка и Константин помолчали, осознавая сказанное.

– Вы можете взять на работу еще одного или двух юристов. – сказал Трибулкин. – Если будете чувствовать, что зашиваетесь с делами.

– Но куда вы уезжаете? – спросила Леночка.

– Я не могу этого сказать, – ответил Трибулкин.

Он встал и подошел к окну – высокая грот-мачта яхты «Айко» снова появилась на прежнем месте.

Иннокентий достал телефон и набрал еще один номер.

– Трибулкин, – ответила бывшая жена. – Неужели у тебя проснулась совесть?

– Катерина, – сказал Иннокентий. – У меня мало времени. Короче, жду тебя прямо сейчас в конторе с бумагами. Бери такси и приезжай.

– Ты же обещал приехать сам.

– Через полчаса я уезжаю из города и надолго. Если не приедешь, то останешься с неподписанными документами.

Через пятнадцать минут Катерина вошла к нему в кабинет.

– Трибулкин. – сказала она, бросая бумаги перед ним на стол. – В лесу кто-то сдох, или я чего-то еще не понимаю?

Иннокентий молча поставил подписи там, где нужно. Потом задумчиво посмотрел на бывшую жену, и спросил:

– Слушай, ты знаешь, что в городе Нью-Йорке есть Центральный парк, и в этом парке у Южного входа есть пруд?

– Блин, какой парк и какой, твою мать, пруд?

– И ты случайно не знаешь, куда деваются утки из этого пруда зимой, когда он замерзает? – серьезно спросил Трибулкин.

– Ты, блин, издеваешься! – сказала Катерина. – Я всегда знала, что ты больной на всю голову. И всю жизнь задаюсь вопросом – как я повелась на твои сладкие речи, как последняя дура?

– В одно окно смотрели двое, один увидел дождь и грязь, другой – листвы зеленой вязь… – сказал Трибулкин. – Я все сделал, как ты хотела?

– Да.

– Тогда прощай.

Катерина хотела еще что-то сказать, потом поджала губы и молча вышла.

Иннокентий взглянул на часы, висевшие на стене, и пригласил в кабинет помощников.

– Мне пора.

Они сердечно попрощались, Леночка даже всплакнула, а Константин Петрович спросил:

– Но вы ведь вернетесь?

– Возможно, – ответил Иннокентий. – Только точно не знаю, когда.