Девушка из трущоб

Все трое уже заканчивали водные процедуры, когда дверь открылась, и в комнату вошли трое высоких широкоплечих мужчин в банных халатах. Они, видимо, не ожидали никого здесь встретить, так как на лицах троицы отразилось недоумение. Один из вошедших, вероятно, старший, вышел вперед, обратился к Джине, то ли спрашивая, то ли выказывая недовольство. Ребёнок что-то протрещал в ответ, указав на Асю с Соней, мужчина осмотрел новых служанок, кивнул, и все трое вышли.

Джина повернулась к застывшей статуей уборщице:

– … старший… выйти… говорить…

Девушка беспомощно посмотрела на сестру.

– Это старший охранник, когда выйдем, тебе нужно будет с ним поговорить, – перевела Сонечка.

Не видя смысла тянуть с непонятной и потому немного пугавшей предстоявшей беседой, Ася вылезла и начала приводить себя в порядок. Девочки с сожалением последовали её примеру.

Охранник сидел в небольшой комнатке возле бассейна. Собственный кабинет, ещё один, пусть и откровенно маленький, но все же свой. Как у Иваныча. Но, в отличие от бывшего начальника, местный начальник охраны вел себя спокойно и неагрессивно. Пока. Впрочем, возможно, исключительно из-за склада характера, и так же спокойно он, если понадобится, выставит возможных нарушителей вон, подальше от нового работодателя и так необходимой крыши над головой…

Разговор походил скорее на инструктаж: новеньким объяснили, где и когда можно появляться, выдали табличку с распорядком дня и предупредили Асю, как старшую, что посещение бассейна обязательно для всех трех женщин как минимум трижды в неделю – для поддержания нужной физической формы. Кому именно нужной, старший охранник не уточнил, жестом отпустив девушек.

Ужин принесла та же Джина. Прожевав кашу с овощами и запив все это розовой жидкостью, Ася вернулась к планшету и погрузилась в изучение культуры Империи. Текст пестрел незнакомыми и малознакомыми словами: гедонизм, патриархат, социокультурная адаптация, ассимиляция, глобализация, геноцид… Продираться сквозь дебри учебника было тяжело и, признаться, невероятно скучно. Основное, что удалось понять: в государстве правят мужчины, женщины им не равны, но чем выше по положению, тем больше свободы получают; на всех планетах Империи примерно одинаковые обычаи и привычки; аристократия высшей целью видит наслаждение. То есть с этой стороны жизнь здесь практически ничем не отличалась от жизни на Мирне.

Почувствовав, как закрываются глаза, Ася сжалилась над уставшим организмом, отложила электронное устройство подальше и провалилась в сон, спокойный и глубокий.

Следующие два дня трое новеньких знакомились с крылом прислуги, изучая расположение комнат и общаясь с обслуживающим персоналом. Кухня и подсобные помещения оказались внизу, «в подполе», как метко выразилась Сонечка. Туда вела небольшая железная лестница, находившаяся недалеко от комнаты Аси. Этаж поражал вместительностью: казалось, в его многочисленных комнатах хранились запасы на тысячи лет вперед. На господской кухне царили стерильность и порядок. Доступ туда имели, кроме повара и поварят, лишь старшая горничная, три служанки, постоянно доставлявшие пищу к господскому столу, и старший охранник. Все остальные смотрели на помещение издалека.

Кухня для прислуги оказалась меньше размерами, но такой же светлой и чистой. Именно здесь обслуживающий персонал исправно принимал пищу трижды в день.

Прислуга отнеслась к новеньким на удивление благосклонно: разговаривали с ними медленно, объясняли недопонятое, помогали освоиться и осмотреться.

Такая чересчур дружелюбная обстановка заставляла Асю внутренне напрягаться: люди везде одинаковы, эту горькую истину девушка выучила с детства. А раз так, значит, и здесь должны были быть какие-то «подводные течения», заговоры, насмешки и прочие черты «большого дружного коллектива». Но ничего подобного заметно не было. По крайней мере, пока.

Глава 5

– Витька, открывай! Открывай, кому сказано! Я ж не уйду! Витька! – громовые раскаты сочного баса гремели по всему дому, мешая спать и при этом не позволяя прийти в себя даже на минуту.

Виктор поморщился: не стоило вчера засиживаться допоздна в компании бумаг и бутылки коньяка. Как итог: сильная головная боль утром и полностью испорченный рабочий день.

– Витька! Я сейчас дверь выломаю!

– Выламывай, – вяло откликнулся молодой человек: вставать с кровати не было ни сил, ни желания.

Дверь действительно уже через несколько секунд отлетела в сторону, ударившись о стенку. Возникший в проеме мужчина, высокий, плечистый, с завитыми по последней моде черными усами и такого же цвета волосами, густыми, длинными, давно не стрижеными и забранными в «конский» хвост, осмотрел придирчивым взглядом убранство спальни и недовольно поморщился:

– Свинья ты, Витька. Так друзей встречаешь.

– Никита… Не ори…

– А ты бухай поменьше. Совсем в своей конуре спился.

Назвать конурой дом отца, второй на этой гадкой планете по роскоши, мог только Никита – вузовский друг-приятель, человек резкий, несдержанный, порывистый и грубый, но при этом верный, надежный и преданный.