Девушка из универмага

— Я надеюсь, что обойдусь без всякой помощи, кроме помощи друзей моей подруги, которая дала мне рекомен­дательные письма, — сказала Винифред с чисто женской гор­достью.

— Я и не думаю, что вам понадобится чья-нибудь по­мощь. Вы производите впечатление человека, который везде сумеет устроиться. Но если вы будете нуждаться в поддержке, вы не должны принимать услуг от моего брата, или позволить ему входить вообще в вашу жизнь. Я прошу об этом исключительно в ваших же собственных интересах.

— Я понимаю это, мисс Рольс. Какие же другие сооб­ражения могли бы тут быть?

— Никаких иных не может быть. Вы обещаете? Я так боюсь за вас.

— Конечно, я не приму никакой помощи от мистера Рольса.

— Вот это хорошо. У меня теперь тяжесть спала с души. И обещайте, что не дадите ему заподозрить, что я что-нибудь сказала, или вмешалась в его план.

— Его план! — повторила Вин.

— Конечно, когда человек с таким недостатком, как у Питера, предлагает девушке помочь устроиться в Нью-Йорке… Пожалуйста, не обижайтесь.

— Я не обижаюсь. Конечно, и без слов ясно, что я не скажу ему, что вы предостерегли меня.

— Он перестанет со мной разговаривать, если вы только намекнете ему.

— Не беспокойтесь. Я не сделаю ни малейшего намека. И потом, мы завтра утром приедем! Не будет даже случая сказать ему что-нибудь, кроме «прощайте».

— А вечером, после того, как я уйду, он вернется…

— Я тоже уйду, как только вы уйдете.

— Может быть, так будет лучше. О, вы не можете представить себе, какая тяжесть спала с моей души.

— Я рада, что все так обошлось.

— Вы напишете мне и сообщите, как устроились? На­пишите, как только вам что-нибудь понадобится. Я буду очень рада…

— Благодарю вас, если мне что-нибудь понадобится…

— Мой адрес: Лонг-Айленд, Старый Честертон, вилла «Морская Чайка». Записать вам его?

— Нет, не беспокойтесь, пожалуйста. Я хорошо запо­минаю адреса. Вы в самом деле очень добры, принимая во мне участие. Я понимаю, как вам тяжело было говорить со мною об этом.

Вин было тяжело, невыносимо тяжело благодарить та­ким образом мисс Рольс за бескорыстный интерес к ее мо­ральному благополучию. Она старалась быть благодарной, заставляла себя признать, что сестра ее недавнего приятеля поступила честно, благородно и искренно, встав на защиту чужой девушки от столь близкого ей человека. Но, несмо­тря на то, что разум — добрый советчик, внутри ее что-то кипело. Ей очень не нравилась любезная мисс Рольс, и ей хотелось пустить по ее адресу какое-нибудь саркастиче­ское замечание. Она хотела бы быть богатой и важной и иметь возможность распоряжаться мисс Рольс, бедной и униженной. Она чувствовала потребность побежать к Пи­теру и рассказать ему обо всем и снова поверить в него, так как тяжело терять друга. Ей хотелось проснуться в своей комнате и убедиться, что этот ужасный разговор был только сном.

Но она не могла ничего этого сделать. Она не спала, все было действительностью. Мисс Рольс рассуждала пра­вильно, и господин «джилидовский бальзам» перестал существовать. Он был только Питером Рольсом, эгоистичным юношей, относящимся к девушкам, как к игрушкам. Его сестра должна знать его действительную сущность.

Дрожь в голосе мисс Чайльд задела немножко совесть мисс Рольс. По ее телу словно пробежал электрический ток. Но, слава богу, худшее осталось позади, теперь она была в безопасности и могла проявить великодушие. Она убеждала себя в том, что действовала исключительно в ин­тересах самообороны, а не из коварства, и к тому же не сказала ни одного лживого слова о Питере. Она ведь только сказала, что одни люди более надежны, чем другие, а всем известно, что это — истина. Что Питер немного сумасбро­ден по отношению к женщинам и что девушке будет лучше принять помощь от нее, Эны, чем от молодого человека. Это был только хороший совет и Питер не должен был бы сердиться, если бы даже когда-нибудь узнал об этом, от чего боже избави. Когда Эна убедила себя в том, как ра­зумно и тактично поступила, она почувствовала потребность на прощанье проявить некоторую теплоту.

— Я хотела бы быть вашим другом, — сказала она мягко. — Может быть, у вас недостаточно денег. Позвольте мне, как девушке, предложить вам небольшой подарок, или, если хотите, заем в сто долларов. Я захватила их…

— О, благодарю вас бесконечно, но это невозможно, — воскликнула Вин. — Я не нуждаюсь в них; у меня есть не­много денег.

— Очень приятно, хотя мне это доставило бы такое удовольствие… Но одну вещь вы должны знать, — настаивала она. — Я хочу, чтобы вы взяли себе платье, кажется, оно называется «Молодой Месяц», кото­рое вы примеряли, и которое мой брат купил для меня. О, не отказывайтесь. Оно слишком длинно для меня, а я ни­когда не перешиваю платьев: от этого теряется их стиль. Поэтому вы меня ничего не лишите. Если вы не захотите взять его, я увижу в этом доказательство того, что вы чув­ствуете себя оскорбленной моим вмешательством.

Винифред с минуту подумала, а затем, вздохнув, ска­зала:

— Итак, мне приходится взять платье. Это более чем любезно с вашей стороны. Мне не придется бывать в таком обществе, где бы я могла носить его, но…