Девушка из универмага

— Для вас комната со столом обойдется в десять долла­ров в неделю. Эту комнату только что оставила известная поэтесса, которая вышла замуж. Она невелика, но симпатична и покойна.

Увидев комнату, Вин поняла, что даже самая страстная поэтесса должна была бы ухватиться за первое сделанное ей предложение, чтобы избавиться от нее. Как и сказала мисс Гэмпшир, комната была невелика, но она имела то преимущество, что, сидя на кровати, можно было рукой достать до любого ее конца, и была бы покойна, если бы соседи не храпели громко всю ночь. К счастью, ее чемодан кое-как уместился под кроватью.

— Я полагаю, что нет смысла отправляться к деловым людям ранее трех часов? — обратилась она за советом к мисс Гэмпшир, после того, как вытащила свою зубную щетку и несколько мелких вещей и разместила их на имеющейся в стене нише.

— Раньше трех? Почему бы нет? — лэди Гэмпшир широ­ко раскрыла свои глаза.

— Я подумала, что до этого времени еще не возвраща­ются в контору с завтрака, — объяснила молодая англичанка.

— Если бы вы немного больше знали Нью-Йорк, — отве­тила хозяйка, — вы понимали бы, что на завтрак здесь не требуется много времени. Многие наши самые выдающиеся деловые люди считают, что кусок пирога со стаканом мо­лока — вполне хороший и достаточный завтрак, и им хва­тает пяти минут, чтобы справиться с ним.

Снабженная такими сведениями и получив подробные ин­струкции относительно трамваев, Винифред отправилась на разведки, позавтракав предварительно в столовой мисс Гэмпшир, находившейся в подвальном этаже.

Сперва она отправилась к редактору, так как, газетный репортаж казался ей более соответствующим быстрому темпу нью-йоркской жизни, чем пение в церковном хоре. Высота здания газеты «Сегодня и Завтра» снова превратила ее маленького червяка. Едва только она пробормотала слова «помещение редактора», как лифт поднял ее на самый верх. Когда ужасная машина остановилась, ей показалось, что только голова ее приехала, а все остальные ее члены рассыпались по дороге, но, очутившись в просторном помещении, уставленном конторками и пишущими машинками и заполненном молодыми людьми и девушками, она поняла, что ничего особенного не случилось.

— Рекомендательное письмо к мистеру Берритту? — по­вторил какой-то юноша с странным выражением в голосе.

Из дальнейших расспросов выяснилось, что м-р Берритт изволил скончаться ровно год тому назад, и Вин ничего не оставалось, как отправиться восвояси, поблагодарив любезного юношу за полученные от него сведения.

Квартира органиста, мистера Нобля, находилась на огромном расстоянии от редакции «Сегодня и Завтра», и мисс Гэмпшир советовала мисс Чайльд поехать по надземной железной дороге. Но это было легче сказать, чем сделать. Можно подняться по лестнице и добраться до платформы, на верху усовершенствованного римского виадука. Но там только народа, который протискивается сквозь железную решетку к поезду, проносящемуся над городом, — народа, гораздо более энергично толкающегося, чем вы, что ничего не получается, кроме беспрерывного захлопывания этой самой решетки перед вашим носом.

Впрочем, в конце концов, толпа втолкнула вместе с собой мисс Чайльд и она очутилась в поезде. Распространено мнение, что в Америке в поездах мужчины вскакивают и уступают свои места женщинам, но в этом поезде не было мужчин. Он был заполнен женщинами, которые, сделав за­купки по магазинам, возвращались с пакетами. Некоторые ехали с таких далеких станций, что Вин склонна была думать, что они гуляют ради удовольствия, тем более, что они нисколько не казались утомленными.

Казалось, что Нью-Йорку никогда не будет конца; вид на перекрестках был столь однообразен, что Вин перестала удивляться, что они называются по числам. Ей нужна была 133 улица, и дом мистера Нобля был расположен далеко от остановки воздушной железной дороги. Когда она нашла его, то узнала только, что шесть месяцев тому назад органист получил место в Чикаго. После того, как из обоих рекомен­дательных писем ничего не вышло, Нью-Йорк показался ей вдвое больше и вдвое разбросаннее.

Итак, она останется одна-одинешенька в Нью-Йорке! И когда она подумала об этом, ее сто девяносто шесть долла­ров и двадцать центов как бы съежились.

— Ерунда — говорила она себе, возвращаясь обратно по надземной железной дороге и обозревая город. — Не надо быть дурочкой. Можно подумать, что я разыгрываю главную роль в мелодраме, отправившись из дому без шляпы, в снеж­ную бурю, преследующую меня, подобно осе. Все устроится хорошо. Говорила же мисс Эллис, что в Нью-Йорке любят английских девушек. Подожди только завтрешнего дня, дорогая!