Девушка из золотого рога

Зеленый купальник, купленный по дороге Хасой, и в который была теперь облачена Азиадэ, превращал мир вокруг нее в нечто нереальное и фантастическое. Она стеснялась этого одеяния баядерки, тело ее била едва заметная дрожь, пальцы нервно перебирали песок. В течение последних четырех лет, проведенных в Берлине, Азиадэ успела узнать университет, улицы, кафе. Но она до сих пор имела весьма смутное представление о тех местах, где европейские мужчины и женщины, полуголые, в туго обтягивающих их одеждах подставляли свои лица скупым лучам северного солнца. Ее глаза расширились от возмущения, когда дежурная по пляжу провела ее в тесную, маленькую кабинку, пропахшую сыростью и деревом, дала ей купальник, протянула ключ и закрыла за ней дверь. Азиадэ почувствовала себя одинокой и покинутой Аллахом, как бывало обычно перед каким-то сложным экзаменом.

Присев на узкую скамейку, она с недоумением разглядывала крошечный кусок материи, которым должна была прикрыть свое тело, и затосковала по уйгурским суффиксам и сектам Малой Азии. Медленно, стараясь оттянуть неизбежное, она сняла туфли и чулки. Это ее немного успокоило. Тогда, закрыв глаза, Азиадэ сбросила платье и втиснулась в купальник. Картина, представшая ей в маленьком, засиженном мухами зеркале, заставила девушку оцепенеть: ее небольшая грудь бесстыдно выпирала из выреза купальника.

Азиадэ опустилась на скамейку и в отчаянии заплакала. Нет, в подобном виде она ни за что не покажется, даже если все женщины Берлина ходят только так.

Снаружи послышалось шарканье босых крепких ног. Азиадэ испуганно сжалась. В полумраке кабинки она была похожа на испуганную, загнанную в угол птицу. Наконец, собравшись духом, девушка приоткрыла дверь, высунула в щель голову, позвала дежурную и, когда та вошла в кабину, смущенно спросила:

- Вы уверены, что я могу так выйти? В смысле - я не могу разглядеть себя в зеркале.

- Нет, – ответила дежурная низким голосом, - так вы не можете выйти. Вы надели купальник наоборот.

Она помогла Азиадэ переодеться и ушла, качая головой.

Азиадэ вступила на пляж, как грешник к вратам ада. Руки ее были судорожно сжаты, глаза плотно закрыты, голова кружилась. Вокруг были только голые спины женщин и волосатые груди мужчин.

- Бисмиллах! Во имя Аллаха, - прошептала она и открыла глаза, полная решимости до конца вынести все муки.

Кто-то, совершенно незнакомый, стоял перед ней, улыбаясь. Она увидела две ровные загорелые ноги с широко расставленными пальцами, потом медленно подняла взгляд, и ноги перешли в обтянутые плавками бедра. Девушка заставила себя посмотреть выше и увидела натренированный живот, широкую загорелую грудь с черными вьющимися волосами и гладкие мускулистые руки. Впервые она видела постороннего мужчину почти голым и была очень взволнована.

«Я падшая женщина»,- печально подумала она и заставила себя посмотреть доктору Хасе в лицо.

Тот, ни о чем не подозревая, восхищенно улыбался, потом повел ее к их месту, и Азиадэ нырнула в песок, не зная, какую часть тела закопать в нем в первую очередь.

- Может, вы хотите поплавать? - спросил Хаса.

- Нет, слишком холодно - ответила Азиадэ, благоразумно умолчав о том, что она не только не умеет плавать, но и никогда не видела плавающих людей.

Доктор Хаса медленно направился к трамплину, и Азиадэ удивленно смотрела, как этот взрослый, сознательный человек без видимых причин с громким плеском бросается в воду. Она робко огляделась. Полуобнаженные тела ослепляли ее. Мужчины и женщины, бессмысленно растрачивая всю свою энергию, плескались в воде или как усталые улитки лениво и бесчувственно валялись под солнцем. По пляжу были разбросаны клочки бумаг, остатки еды, а сидевшая неподалеку толстая дама смазывала свой нос какой-то желтой массой.

Азиадэ села, обхватив колени руками, и почувствовала, как давешний жгучий стыд постепенно отходит. Только слегка поташнивало от ощущения, что она присутствует на показе диких, экзотических зверей. Все вокруг были волосатыми, словно обезьяны: ноги, руки, грудь, даже у женщин подмышкой. Азиадэ подумала о своем теле, с которого она тщательно удаляет каждый волосок, и о гладкой коже своего отца и братьев. Она презрительно отвела взгляд от этих полуодетых тел и посмотрела в небо. Мягкие и широкие облака, причудливо меняя очертания, напоминали то нос профессора Банга, то карту Римской империи в период ее расцвета.

Азиадэ вздрогнула от холодных брызг - доктор Хаса стоял над ней, отряхиваясь, словно мокрый пудель. Он сел возле нее и все с тем же восхищением посмотрел на эту странную девушку с чуть короткой верхней губой, которая придавала ее лицу выражение беспомощности.

- Вам здесь нравится?- спросил Хаса.

- Здесь очень мило, спасибо. Я впервые на Штольпхензее.

- А где вы обычно плаваете?

- В Рупенхорне, - с невинным выражением лица соврала Азиадэ.

Они оба лежали на животе, лоб ко лбу и перебирали пальцами песок.

- Вы выросли в гареме, Азиадэ? - спросил Хаса, совсем растерявшийся оттого, что ему удалось привести на пляж настоящую красавицу из гарема.