Девушка изо льда (СИ)

С тихим шуршанием на больничное одеяло выскальзывают фотографии. Много. Крупный план и общие снимки. Льдинка. Моя девочка не похожа на себя прежнюю, изменилась. Короткая стрижка делает ее моложе, подчеркивает красивые глаза и тонкие черты лица. Точеная фигурка осталась такой же, как и до родов. Артем, сын. Он взял от меня темные волосы и, кажется, темные глаза. К сожалению, снимки не позволяют рассмотреть все нюансы, но каждом мальчик улыбается или смеется. Льдинка смогла сделать так, что наш сын счастлив несмотря на то, что его маме приходится скрываться. Вот они гуляют по парку, кормят уток в пруду. В руке сына — кусок хлеба. На одном снимке он кидает крошки в воду, а на другом — тащит корку в рот и довольно улыбается. Молодец, всех накормил и счастлив! Тёма на руках у моей девочки. Откладываю это фото отдельно, чтобы рассмотреть в одиночестве: зоркий взгляд Грома не выпускает меня из зоны внимания. Ждет, готовый ответить на любой вопрос. А я молчу. Горло перехвачено спазмом, в груди скребут острые когти самобичевания, оставляя кровоточащие следы. Смотрю на сцены чужого счастья, как будто подглядываю в замочную скважину не своей квартиры.

— Гром, охраняй мою семью, — на последних словах голос проваливается в хрип. — Надо сделать так, чтобы у Льдинки были деньги. Придумай что-нибудь.

— Сделаю, шеф. Я уже дал команду заселить во вторую половину дома наших людей, с остальным тоже разберусь.

— Не забудь выплатить премию тому, кто нашел мою девочку, — бросаю в спину уходящему безопаснику. — И, Гром… Действуем тихо и аккуратно, не разбудите Боголюбского.

— Он наверняка бросил это занятие, шеф. Столько времени прошло…

— Ты плохо знаешь Бога, Гром. Я жив, а значит он будет искать рычаги влияния. Изольда и Артем — единственные, за кого я всех порву и все отдам.

Понял, шеф. Будем работать на цыпочках.

Громов исчезает в коридоре больницы, прикрывая за собой дверь, а я беру в руки заветное фото. Современная фотоаппаратура настолько совершенна, что я вижу тонкие морщинки вокруг глаз моей девочки, когда она улыбается. А глаза у сына и правда темные, почти черные. Мои.

Как Льдинка отреагирует на мое появление? Что сделать, чтобы заслужить ее доверие после всего произошедшего? Как искупить вину и вымолить новый шанс?

— Шеф, совсем забыл, — Гром стучит пару раз и входит в палату. — Девушка работает с психологом. Это на всякий случай… У нас есть все ее контакты.

— Скинь мне.

— Сделаю.

Не забывайте, что Ваши звезды и комментарии придают моей Музе ??? сил и вдохновения!

Глава восемнадцатая

Бес

«Оргазм — это отзыв нервных окончаний на раздражение, сокращение мышц и ничего больше». Слова, сказанные Льдинкой, я вспоминаю, лежа на кушетке. Как и обещал, доктор пригласил меня вечером на новую процедуру. Это не просто иглорефлексотерапия, нет. Изощренная пытка. К установленным иглам подключают провода и пускают ток. Тело содрогается в жестких корчах. Так выстраиваются новые нейронные связи и укрепляются старые. А еще… закрываю глаза под тяжестью воспоминаний. Так билась моя девочка, когда я раз за разом брал ее, уже потерявшую сознание. Эти кадры из видео врезались в память. Бумеранг вернулся, законы кармы работают. Сейчас я все пропускаю через себя.

Член встает, каменеет и начинает пульсировать, а я почти ничего не чувствую. Очень слабо, словно сквозь толстое ватное одеяло, долетают отзвуки ощущений. Вязкая пахучая сперма выплескивается на живот и… опять ничего. После завершения сеанса доктор довольно качает головой, протягивает влажную салфетку. Бляяя! Вытираюсь, тихо матерясь. Сейчас у меня и правда две головы, каждая из которых живет своей жизнью.

— Все хорошо, мистер Бессонов. Главное — запустить процессы, а управление ими будет подключаться постепенно. Хорошая потенция важна для мужчины.

Возвращаюсь в палату после адской процедуры, открываю телефон. Улыбаюсь, глядя на фото Льдинки и сына. Пальцы правой руки еще не вернули себе нормальную чувствительность, поэтому доктор заставляет меня много писать. На чистых листах пишу письма своей семье и сжигаю, как только лист заполняется полностью.

— Я скоро вернусь. Все будет хорошо.

Пашка Громов уничтожил бумажные фото, скинув мне на почту электронные версии. В последнее время на душе тревожно, но служба безопасности утверждает, что все в порядке: женщина и ребенок находятся под постоянной защитой и наблюдением.

— Итак, мистер Бессонов, — неугомонный доктор вновь заходит в палату. Смотрит на меня, как на клоуна, с легкой улыбкой. Опять что — то задумал, мерзавец. Точно. За спиной топчется медбрат с подносом в руках. — Займемся каллиграфией, вернем вашей правой руке мелкую моторику.

Кисть, чернила, чистый лист бумаги раскладывают на специальном столе. Узкоглазый черт несколькими легкими движениями рисует на белом поле красивый сложный иероглиф.

— Долголетие — то, что вам нужно. Запоминайте последовательность, мистер Бессонов. С памятью все в порядке?