Девушка, которая, якобы, не умела любить. Часть 3

Серпент был бледен, неподвижен, холоден, отстранён и, вроде бы, совершенно мёртв. Гроб стоял в центре огромного зала с мраморными полами и дубовыми панелями на стенах. Горели свечи. Серое, зловещее и мрачное небо за узкими и длинными окнами не внушало никакого оптимизма и разрушало веру в светлое будущее.

–«Что было, то и будет, и ничего нового нет под Солнцем!», – горестно произнёс я.

–Что?! – поморщилась Милли.

–«Экклезиаст»…

–Понятно…

–Величайший Господин, может быть, всё-таки, Вы что-либо предпримите? А вдруг?! – спросил Луп.

–А откуда такая необыкновенная любовь к старшему брату? – усмехнулся я. – Вроде бы вы не питали к нему каких-то особых чувств и даже с ним враждовали?

–Смерть всё ставит на свои места.

–Но вы же с сего дня становитесь Первым Великим Господином?

–Ну и что? Во-первых, на фига мне такая ответственность! Во-вторых, у меня сейчас есть дела и поважнее.

–Женщина? – поинтересовался я.

–Да, я безумно влюблён!

–Брат, ты что?! – изумилась Милли.

–О, как? – удивился я.

–Я – ничто перед этим великим чувством! А ты, холодная, жестокая и расчётливая сука, никогда не поймёшь, что такое есть настоящая любовь! – вдруг взорвался Луп.

–Вот, значит, как?!

–Да, так! Ты не способна любить по настоящему, до полной самоотдачи, без условий и условностей!

–Тебе и не снилось, на что я способна!

–Ну, ну…

–Тише, тише, Великие Господа! – встрял я. – Всё-таки мы находимся перед гробом с телом вашего родственника.

–Извините, Величайший Господин, – скорбно произнёс Луп. – И что дальше? Может быть, Вы всё-таки попытаетесь что-либо сделать?

–Я что, похож на Моисея, на Христа, на Магомета или ещё кого-нибудь в этом роде? О Боге и Аллахе не говорю, потому что их никто и никогда не видел, и нет твёрдой уверенности в их существовании.

–Похожи Вы на всех, воплощённых в одном образе, – благоговейно произнёс Луп.

–Вот как? – усмехнулся я и нерешительно подошёл к гробу. – Вы знаете, мне кажется, что кто-то проводит надо мною очень странный и глупый эксперимент. Зачем, почему, не пойму! Повторяюсь, но жил я до поры до времени тихо, спокойно. Никому не мешал и мне никто особенно не мешал. Никакой тревоги не было в моей душе. Никаких чувств. Ну, и, слава Богу. Нет же, приплыла ко мне одним осенним днём эта зараза по имени Милли!

–Величайший Господин!

–Да! Разрушила безжалостно, нагло и беспощадно мою налаженную и до поры до времени спокойную жизнь! Какие-то Миры, кипение энергии, дурацкие пистолеты и мечи, сражения, страсти, переживания и метания! Зачем мне всё это?!

–Затем, дорогой, что всё это – настоящая жизнь во всей её полноте и разнообразии. И ты уже никуда от неё не денешься и не скроешься. Такова твоя судьба и твоя карма.

–А бессмертие, однако, – кашлянул Луп.

–Да, бессмертие многого стоит…

–Ну и я о том же.

–Если это возможно, то поведайте, кто ваша избранница, – спросил я, созерцая холодное лицо Серпента и периодически напрягаясь, стремясь что-то сделать с вяло текущими потоками Энергии внутри трупа и снаружи его.

–Думаю, что мой ответ Вам не понравится.

–Ничего, выдержу и перетерплю, – настороженно усмехнулся я.

–Я влюблён в Стеллу.

–Что?! – расхохоталась Милли. – Да, число идиотов на этой планете множится с каждым днём!

–Не смей выражаться в таком тоне!

–А то что?!

–Сотру тебя с лица земли!

–Ну, попробуй! Силы у нас примерно равные!

–Вот то-то и оно, что примерно! Испепелю, растерзаю тебя, сука!

–Ну, давай! Я готова! Гад!

–Я тоже готов!

–Всем молчать! – рявкнул я. – Да что же такое происходит!? Вы что, с ума сошли?! Вы хоть помните, в каком месте находитесь?! Брат и сестра. Живые и здоровые. Стоите перед гробом, в котором покоится тело вашего родного старшего брата! Надо любить друг друга и ценить, и дорожить друг другом! Эх, ну что вы за люди?! Вернее, не люди… А ещё вернее, вы всё-таки люди, со своими страстями, проблемами, желаниями и мечтами. Даже любить вы, оказывается, способны.

–Я люблю тебя! – бросилась ко мне Милли и уткнулась в моё плечо.

–Извините, Господин, за эту дурацкую и совершенно нелепую сцену, – поморщился Луп. – Умопомрачение какое-то нашло.

–Бог извинит и простит, – сказал я, пристально вглядываясь в лицо покойного. – Я, вроде бы и не Бог, но кое-какие перспективы вижу.

–В смысле?! – встрепенулись Луп и Милли.

–Вы знаете, когда Римляне заняли Иудею, они потребовали от евреев уплаты большого налога. И спросили евреи у раввинов: «Давать ли о товарах правильные сведения?». И ответили раввины: «Горе тем, кто их даст, и горе тем, кто их не даст!».

–Ты это к чему? – недоумённо спросила Милли.

–А к тому, что перед каждым человеком в один прекрасный момент возникает проблема выбора.

–Понятно, – буркнул Луп.

–Ничего не понимаю! – заявила Милли.

–Ну, на то ты и баба, чтобы ничего не понимать.

–Да сколько же можно!? – заорала Милли, но я остудил её пыл, дав ощутимый подзатыльник.

–Как ты смеешь?!

–Смею! Заглохни! Дай подумать, женщина.

–Да что же это за дискриминация такая!

–Ты заглохнешь или нет?!

–Всё, молчу, молчу, мой Господин!

Я походил вокруг гроба, задумался.